Молчавший до сих пор Хюси-мулла вмешался в разговор:
- Ох, Овхад, Овхад. Я вижу, двадцать семь лет, проведенные среди неверных, окончательно испортили тебя. Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Аллах в святом Коране требует, чтобы мы не искали сближения с неверными, не водили с ними дружбу. Между мусульманами и христианами никогда не будет согласия и мира. И не может быть. Тот, кто водит дружбу с неверными, тем самым отрекается от Аллаха. Он уже не может рассчитывать на милость Всевышнего.
- Позавчера на сходе ты говорил другое, Хюси, - подколол муллу Янарка, подмигнув товарищам. - Ты говорил, что русский царь, его хакимы и власть действуют с дозволения Аллаха, что восставший против них, восстает против самого Аллаха и будет вечно гореть в аду. А разве царь и его хакимы не такие же христиане, как и другие русские?
- Царь, его хакимы и мюжги не одно и то же. Мюжги не имеют ни Бога, ни веры. Это воры и разбойники, как вон те Доша и Хомсурка! С ними нельзя водить ни знакомства, ни дружбы.
Среди собравшихся возник смешок.
- Хюси, я не алим и арабского языка не знаю, - сказал Овхад. - Будучи в Баку, я снимал комнату в доме алима, мудрого и образованного старика. Позже, в Сибири, я провел несколько лет вместе с алимом, татарином по национальности. Из их рассказов и ответов на мои вопросы я узнал многое об исламе. Во время войны с мекканскими язычниками святой Пророк заключал союз с другими арабскими племенами, у которых не было никакой религии, и мусульмане бились с ними рука об руку. Почему мы не можем сделать то, что сделал пророк для укрепления ислама? Это одно. Второе. Мой брат Абди ездит в христианские, русские города, ведет знакомство с христианскими купцами, закупает у них товары, привозит их сюда и продает вам. Братья нашего старшины Сайда - пристав и начальник округа. Служили русским в рядах милиции Инарла и Чонака, а сегодня там же служат их сыновья. Почему вам, богатеям и муллам, можно водить знакомство с неверными русскими, дружить с ними, служить им, а бедным чеченцам нельзя?
- Э-э, Овхад, разве ты не слышал, что мулла разрешил похоронить на кладбище собаку, когда ее хозяин дал ему овцу?
- Смотри, Хюси. Как бы твоя власть не наказала тебя за то, что ты объявляешь русских нашими врагами.
Хюси на какое-то мгновение растерялся. - Я говорю о мюжги, которые пришли сюда с войной, убивали чеченцев, сжигали аулы...
- Царь и богачи гнали их сюда силой. Эти солдаты и мы погибали на войне, а проливаемая нами кровь превращалась в золото и текла в их карманы.
- Овхад, у тебя с головой все в порядке? - попытался заступиться за Хюси Панта-хаджи. - За такие разговоры власти отсылают туда, откуда ты только что вернулся. Помни об этом, если не хочешь обратно в Сибирь. Тебя не исправили даже 27 лет каторги!
- Не беспокойся обо мне, Панта-хаджи. Эти 27 лет меня многому научили. Я увидел много краев и народов, познакомился со многими людьми. И я твердо знаю одно. Аллах создал на этой земле людей и народы с одинаковыми правами. И не для того, чтобы они враждовали, убивали друг друга, чтобы небольшая их часть угнетала, держала в рабстве остальных. Он призывает нас жить в мире, согласии, творя добро и справедливость. Русские - христиане, чеченцы же - мусульмане. Но русский царь, христианин, одинаково притесняет и русских, своих же христиан, и чеченцев - мусульман. Такое же отношение к христианам - грузинам и армянам - в мусульманской Турции и Персии. Везде, во всем мире. У бедных, беззащитных, угнетенных людей один враг - цари, богатеи и их приспешники. А отцы - толкователи всех конфессий повернули религии с прямого пути, указанного Аллахом в Торе, Библии, Евангелии и Коране, на путь служения царям и богачам. То же самое вы делаете и здесь.
Рассерженный Хюси-мулла попытался встать, чтобы уйти, но Панта-хаджи, потянув за полу черкески, усадил его обратно.
Спор, готовый перейти во взаимные оскорбления, прервался сам собой, когда на улице из-за поворота показался высокий, крепкий старик. Коротко остриженная седеющая борода, ухоженные густые усы, отливающие здоровым румянцем щеки. Он был одет в украшенную серебряным шитьем черную суконную черкеску поверх атласного бешмета, живот стягивал украшенный серебром ремень, на котором висел кинжал. Старику было далеко за 70, но казался он значительно моложе. Из-под пышной папахи, закрывающей высокий лоб, смотрели умные глаза. Эти глаза и крупный орлиный нос вызывали невольное почтение к их обладателю.