Томо покачал головой, не сводя взгляда с соломенной крыши за оградой.
— Там, — сказал он. — Зеркало зовет.
— Ты бы проверил уши, — сказал Ишикава, глядя на ограду. Была ли здесь стража. Он посмотрел на множество священников в длинных белых и желтых одеяниях, что ходили повсюду. — От них мы, может, и убежим, — добавил он.
— Нельзя хоть минуту подумать серьезно? — спросила я. — У меня вообще-то еще не было встреч с полицией, и я не хочу этого менять.
Он сузил глаза, глядя на меня.
— А зачем вообще ты ее пригласил?
Я разозлилась.
— Это тебя не приглашали!
— Сато, — сказал Томо дрожащим голосом. — Кэти.
— Томо?
Он поднялся по ступенькам, коснулся рукой стены.
— Всю жизнь я боролся с этим проклятием, даже не думая, что от чернил можно освободиться, даже не понимая, почему они так разрушительны, — он закрыл глаза, опустил голову и сжал зубы. — Во мне идет борьба. Я устал от этого шума. Я готов к правде. И чтобы ее увидеть, мне нужно зеркало. Плевать на последствия.
— Понимаю, — мягко сказал Ишикава. — Даже если последствием станет тюрьма?
Томо остановился перед стеной и провел по деревянной панели рукой.
— Такахаши сказал, что из-за меня может пострадать Япония.
— Стой здесь, — сказал Ишикава, надевая темную шапку на белые волосы. Он сунул руки в карманы и пошел вдоль стены, изображая туриста. Он неплохо играл, словно у него был в этом опыт.
— Нельзя просто нарисовать дверь? — спросила я, но Томо покачал головой.
— Слишком много людей. И часть ограды, на которой я мог бы рисовать, выходит к скалам. Вряд ли я еще и подъемник смогу нарисовать.
Я краем глаза взглянула на Ишикаву. Он стоял у домика священника слева от лестницы, к которому примыкала длинная стена. К хижине были прицеплены тряпичные флажки, что тянулись к деревьям и трепетали на ветру.
— Жаль, что мы не можем взлететь, — сказала я.
Томо фыркнул:
— Думаю, чернильные крылья тоже слишком приметны.
Ишикава развернулся и пошел к маленькому зданию у основания ступенек, где лежали бамбуковые черпаки, чтобы вымыть руки перед посещением храмов. Мое сердце колотилось, но я старалась спокойно спускаться по лестнице. Я уже выделялась, будучи единственной блондинкой в Исэ Джингу в такое позднее время года.
Три священника прошли мимо нас по пути к лестнице.
— Их слишком много, — прошептала я Томо.
— Да, больше пятисот.
Я раскрыла рот.
— Пятисот?
— Потому нужно быть осторожнее. Поверь, Кэти, я каждой клеточкой души хочу сломать ограду и получить зеркало. Но нельзя быть таким беспечным. Иначе победит Такахаши.
— Не думай сейчас о нем, — сказала я. — Сейчас нам нужно одолеть Тсукиёми.
Томо скривился, мы шли к Ишикаве. Медные пряди его волос прилипали к голове, промокнув от пота. Сколько сил уходило, чтобы удержать власть над собой?
Ишикава подошел к нам с руками в карманах.
— Прости, Юуто.
— Я понял, — сказал Томо.
— Мы вернемся ночью, — сказала я. — Вокруг внутреннего храма столько леса. Как-то туда точно можно пробраться.
— У меня есть парочка идей, — сказал Томо.
— Хорошо, — сказал Ишикава. — Пора обедать.
Мы шли по территории, гравий шуршал под ногами. Деревья возвышались над нами, их стволы покрывал зеленый мох и веревки с синтоистскими тряпичными флажками. Томо схватил меня за руку, переплетая пальцы с моими. Это напугало меня, ведь обычно он так не делал на людях. Он морщился при каждом шаге. Я сжала его руку. Я тоже чувствовала здесь силу Аматэрасу. Совсем как в моих снах, но четче и сильнее.
— Еще немного, — прошептала я ему.
Мы нашли закусочную с удоном за мостом Уджи в лабиринте древних магазинов и набросились на лапшу, как только ее принесли. Томо заказал себе исэ эби, и я ожидала увидеть креветки, но это оказался лобстер со странными антеннами, что могли ловить спутниковые сигналы телевидения из Нью-Йорка. Миска его была украшена головой этого странного существа.
— Страшноватое, — сказала я, тыкнув антенну палочками. Она принялась покачиваться, словно флаг, над его удоном.
— Это вкусно, — Томо поставил поверх моей лапши кусочек мяса. Я не очень любила морепродукты, но пару раз с мамой мы ели лобстера, когда были в гостях у ее друзей в Мэне. Я попробовала кусочек исэ эби, медленно разжевывая его. Немного упругое, но мягкое мясо было словно пропитано маслом.
— Неплохо, — согласилась я.
— Ну? — спросил Ишикава. — Как мы доберемся до зеркала?