Я прижала палец к губам.
— Ты хочешь, чтобы услышал весь город?
Томо не отводил взгляда от лапши, бульон сверкал на его губах.
— План подсказала Кэти.
— Э… я?
Томо улыбнулся с опасным взглядом.
— Нам нужно перелететь ограду.
— Мури йо, — предупредил Ишикава, качая головой. — Ты знаешь, что случилось в прошлый раз.
— Он прав, — сказала я. — Никаких драконов. Они сожгут это место и съедят тебя.
— Я и не о драконах, — сказал Томо, оставив палочки лежать поверх пустой миски. — Мне нужно что-то, что летает, но послушное и способное тихо ступать по траве или гравию. И то, что не восстанет против меня.
— Но все рисунки были против тебя, — сказала я. — Ты ведь сам знаешь?
— Лошадь так не поступила, — сказал он. — Помнишь?
Я помнила. Я не могла забыть поездку на бумажной лошади по Торо Исэки, когда я обхватывала руками Томо, а мы мчались по древней деревне.
— Лошадь не перепрыгнет ту стену, — сказал Ишикава.
— Кирин может, — сказал Томо.
— Кирин? — спросила я.
Ишикава скривился, покачиваясь на стуле.
— Ты хочешь нарисовать жирафа?
Томо потянулся через меня и хлопнул Ишикаву по голове.
— И-тэ! — возмутился Ишикава.
— Не жирафа, идиот. Другого кирина. Коня с одним рогом.
— Единорога? — мои глаза расширились. — Твой хитрый план — единорог?
Он пожал плечами.
— Не совсем единорог. Он отчасти козел, бык, дракон… я и не знаю, как его правильно описать. Но знаю, что он перенесет нас через ограду, и, возможно, не попытается нас убить.
— «Возможно» — ключевое слово, — фыркнул Ишикава.
Мы заплатили и покинули закусочную, нам оставалось лишь дождаться ночи.
Кирин, азиатский единорог. Было страшно подумать, как Томо будет сейчас рисовать, я знала, что он едва держится. Еще и рядом с храмом Аматэрасу. Это точно добром не кончится.
* * *
Рука Томо двигалась во тьме, ручка царапала страницу в его блокноте. Ишикава телефоном освещал листок, и призрачный свет его экрана очерчивал деревья кедра и кипариса. Воздух был холодным, пахло костром, что жгли неподалеку и свежестью деревьев. Жгли, наверное, священники. Мы долго бродили по территории храма, ожидая ночи, и успели увидеть разные ритуалы, что выполняли священники.
Ноги покалывало из-за иголок хвои, по которой мы ползли вдоль храма Наику. Мы смогли пересечь мост Уджи незамеченными, но главный храм на ночь был закрыт, и мы по лесу пытались приблизиться к деревянной ограде.
— Опусти телефон чуть ниже, — прошептал Томо, Ишикава послушался. Луч света мог выдать нас священникам. Храмы вообще охраняли ночью? Я не знала, но сомневалась, что мы так легко доберемся до сокровища Японии, не вызвав вопросов у местных священников.
Я обхватила себя руками, пальто было застегнуто на все пуговицы. Я стянула волосы в хвост, спрятав его под воротник. Если нас увидят, меня заметят первой. А сколько блондинок было в Исэ на момент проникновения? Я знала, что хотя бы на станции меня сняла камера.
Ручка плясала по странице, лицо Томо было спокойным и сосредоточенным. Рисование было для него опасным, но он и невероятно любил это занятие. Это удовольствие было заметным в его глазах. Я склонилась, чтобы увидеть рисунок.
Рисунок был похож на лошадь, которую он изобразил тогда в Торо Исэки, но пропорции были другими. Ноги были тоньше и изогнутыми, на каждой ноге было раздвоенное копытце оленя. Он пририсовал на ногах зверя неровные клочки меха. Морда была шире, чем у лошади, угловатой и больше напоминала драконью голову. Он выписал заостренные уши под копной гривы и нарисовал чешую на морде существа и на животе, словно в животном этом была и часть рептилии. Я никогда не видела такого единорога.
Томо выдохнул, рука на странице дрожала.
— Томо?
Глаза его были полностью черными, а рисовал дальше он, не управляя собой. Ишикава тоже увидел это, глаза его расширились.
— Черт, Грин, — сказал он. — Что теперь?
Я слышала голоса, что приносил ветер, мир начинал расплываться, цвет смазывались. Было странно видеть цвета среди ночи, но я видела, как они окружают на вихрем, призраками на ветру. Эта радуга цветов была темнее, она мерцала и отличалась от той, что могла быть на небе. Приглушенный синий, мрачный лиловый, а желтый напоминал нечищеное золото, красный же — высыхающую кровь.
Где-то вдали я слышала эхо голоса Ишикавы.
— Грин? Грин!
Повсюду вокруг нас вспыхивали звезды и искры света, они казались маяками среди деревьев. Я была между мирами, разрывалась между Ками и собой. Я это чувствовала. Я теряла контроль, как это было и с Томо.