— Что это? — спросил он.
Орлиный клич снова сотряс воздух. Во тьме кирин нервно переминался с ноги на ногу, камни на его роге ярко сверкали.
За оградой послышался громкий крик.
Я застыла.
— Ишикава!
Времени не было. Мы поспешили к кирину. Томо поднял меня, а потом ступил на тонкий водопад чернил, пока не нащупал ногой твердую чешую. Он поднялся на спину существа, и мы помчались странными прыжками к ограде. Я была впереди, но рисунок принадлежал Томо, и я надеялась, что он управлял им.
Мир расплывался передо мной, он был темным и пугающим. Земля дрожала, воздух наполнился хлопаньем крыльев. Что это за шум? Я не хотела знать.
Сильный толчок от земли, и кирин оказался в воздухе, холодный ветер ударил нам в лица. Он приземлился, и мы были готовы. Я вцепилась в его гриву, волосы казались соломой в руках. Существо в этот раз не упало и бросилось меж деревьев, учащенно дыша на бегу.
И тогда я поняла, что кирин спасался бегством.
Я оглянулась, луну закрывал силуэт орла. Но он был намного крупнее. Размах крыльев был размером с рост двух людей, перья были черными, как ночь, а глаза сверкали белизной, выглядывая нас в лесу. У него было три лапы с острыми когтями, они вытянулись, чтобы вцепиться в нас, едва он отыщет нас в лабиринте леса.
— Ятагарасу, — Томо перекрикивал ветер. Ворон Аматэрасу.
— Нарисованный тобой был намного меньше! — крикнула я. Хотелось сейчас быть дома с Дианой, спать в своей комнате.
Птица бросилась на нас и взмыла вверх с когтями, полными веток.
— В храме явно есть Ками, — крикнул Томо. — И очень сильный.
Я посмотрела на перья, чернила растекались на них, словно кровь, золотая пыль поднималась со спины ворона. Это явно был рисунок.
И тогда я вспомнила, что Исэ Джингу всегда защищал член императорской семьи. Не для того, чтобы соблюдали все ритуалы, но чтобы уберечь зеркало от других Ками, от тех, кто захочет его украсть.
— Это странный вид сигнализации, — прокричал Томо, кирин мчался сквозь лес.
Мы вырвались из скопления деревьев, ворон возвращался к храму. Меня охватило облегчение, когда он исчез из виду. Он был лишь стражем, созданным, чтобы отпугнуть нарушителей-Ками.
Кирин замедлился, он устал. Мы съехали с его спины, упав на четвереньки. Камни на его роге едва светились.
— Он был огромным, — выдохнула я.
Томо стоял, уперев руки в колени.
— Если он нарисован императорским Ками, значит, создал его близкий потомок Аматэрасу, — сказал он, едва дыша. — Понятно, почему вызвали Ятагарасу, но нам повезло, что Ками управляет своими силами.
Кирин вдруг замер, глаза его вспыхнули слишком ярко.
Я сжалась. Контроль Томо все же пошатнулся.
Кирин бросился в лес, преследуя ворона.
Глаза Томо расширились.
— Нет!
Мы услышали вопль кирина, он мчался по лесу, и далекие крики ворона, что возвращался.
— Сато, — сказал Томо. — Он все еще там!
Молния расколола небо, земля задрожала. Ветер разносил тающие чернильные перья, они летели в город мимо нас. Ворон закричал вдали, поднялся в небо, от него разлетались перья. Томо вытащил из сумки блокнот, вооружился ручкой и открыл страницу с кирином. Существо лежало на боку со вспоротым животом, из-за чешуи напоминая выброшенную на берег рыбу.
Томо отвел взгляд и зачеркнул рисунок. Кирин издал ужасающий вопль в лесу, мои глаза застилали слезы. Хлопанье крыльев стало тише, ворон вернулся в храм, а потом тоже исчез, вычеркнутый загадочным Ками.
Смерть подстерегала за каждым углом. Я устала от этого.
Этому нужно положить конец.
Мы сидели в тишине в номере гостиницы, бумажная квадратная лампа на столе отбрасывала свет на наши лица. Мы сидели на футонах и думали о произошедшем. Ишикава все еще не вернулся, но написал нам, что с ним все в порядке. Он увидел, как в храм Наику идут священники, но мы не услышали его предупреждения, ведь были охвачены воспоминанием Аматэрасу. Крик, что мы слышали, должен был отвлечь священников от нас, и он сказал, что где-то в горах смог уйти от них. Он взобрался на дерево, чтобы осмотреться, и ждал, пока все успокоится, чтобы вернуться в город. Я вскинула брови, Томо провел рукой по волосам и улыбнулся.
— Сато всегда хорошо удавалось уйти от слежки, — сказал он. Видимо, образ жизни преступника давал свое. — Кстати, — добавил он. — Спасибо.
Я уставилась на него.
— За что?
Он прижал ладони к татами и придвинулся ко мне.
— За напоминание в храми, — сказал он. — Что я не Тсукиёми. Что я — это я.
Я попыталась рассмеяться.
— Конечно, ты — это ты. Не глупи.
— Ои, — он притворился, что обиделся. Но мы все еще не пришли в себя после случившегося, после правды, что случилась давным-давно. Тсукиёми выпустил в мир монстра, а Сусаноо и Аматэрасу пришлось его остановить.