Мы пересели на местный поезд в Нагое и добрались до станции Джингу-Маэ, где среди современных зданий расположился храм Ацута, окруженный темно-зеленой живой изгородью, переплетенной в единую ограду.
Я вышла из здания станции, но Ишикава схватил меня за руку. Я обернулась и увидела у него сухой зонтик.
— Вот.
— Спасибо, — сказала я, взяв зонтик. Он кивнул и открыл себе другой. Я оглянулась и увидела, что у Томо есть свой.
— Я купил их внутри, — сказал Ишикава.
Томо похлопал его по плечу.
— Идем, — он пошел вперед, готовый столкнуться с тем, что ждало нас. Я не спешила.
— Ишикава, — сказала я. — Случившееся в Исэ. Я…
— Урусэ, — сказал он, покраснев. — Заткнись, Грин.
Я не сдавалась.
— Но я чувствую себя ужасно. Ты мерз на улице, а я… Но ты не так все понял, и мне очень жаль, и…
— Кэти, — он назвал меня по имени, и это заставило меня замолчать. Он смотрел вслед Томо, переходившему улицу под дождем. — Как я уже и говорил, если я не смогу быть с ним там, ты меня заменишь, да?
Я сглотнула.
— Ладно.
— Просто… это все сложно принять. Мне станет лучше, — улыбнулся Ишикава. — Он такой балбес, так что не думай, что тебе с ним повезло.
Я не сдержала улыбку.
— И еще кое-что, — сказал он, шагнув вперед. Дождь застучал по его зонтику. — Зови меня Сатоши, если хочешь. Я не обижусь.
— Сатоши-кун, — попыталась я.
Он легонько стукнул меня по затылку.
— Сатоши-семпай, — исправил он. — Черт, Грин, ты или глупая, или не уважаешь старшеклассников, — он побежал вслед за Томо. Я посмотрела на них, как они вместе шли под дождем под одинаковыми зонтиками.
Сердце болело, но я должна была думать о том, зачем мы здесь. Чтобы у Томо, Сатоши и меня началась нормальная жизнь, которой мы так хотели. Я шагнула под дождь.
Храм Ацута был уменьшенной версией Исэ Джингу, те же дорожки мимо садов, хрустящий под ногами гравий, густые кедры, обвитые веревками с белыми тряпичными оберегами. Томо перепрыгнул ограду, чтобы не проходить через врата, и мы обошли главный храм, направившись к крупному квадратному зданию справа.
Мне приходилось бежать, чтобы не отставать.
— Ты чувствуешь сокровище?
Он покачал головой, и я заметила в его глазах тревогу.
— Я вообще ничего не чувствую, — он так отчаянно искал первые два сокровища, но сейчас казался слишком спокойным.
— Проверим сначала здесь, — сказал Ишикава, когда мы оказались у квадратного здания. — Это музей. Здесь хранятся древние мечи и прочая рухлядь.
Мы поднялись по ступенькам в полутьму зала. Ишикава — Сатоши — был прав. Здание оказалось маленьким музеем с покрытыми серыми коврами стенами и предметами древности в пластиковых и стеклянных витринах. Были здесь коробки, полные маленьких магатама и ржавых мечей, изогнутых, словно катана в бронзовых и серебряных ножнах. Отдельно стояла броня самурая, похожая на ту, в которой в моем сне был Джун.
— Здесь что-то есть, Юуто?
Томо покачал головой, он проходил мимо витрины с масками демонов.
— Не понимаю. Меч должен быть здесь, но… я его нигде не чувствую.
— Поищем в другом здании, — сказала я. — Может, он в главном храме.
— Нет, — сказал Томо. — Я вообще ничего не чувствую. Магатаму я ощущал еще вне храма, как и зеркало. Словно биение сердца, словно голос ветра.
Он был прав. Я тоже слышала голоса, тихий шепот, но все же различимый. Здесь было тихо. Ни голоса, ни шепота, ни покалывания на коже.
Томо покинул здание музея, и мы пошли за ним через сад. Дождь ручейками тек по каменным каналам, что паутиной пролегали на землях храма. Мы прошли двух служительниц храма с коробками с амулетами, их яркие красные хакама шуршали, пока они спешили укрыться от дождя. Темные тучи закрыли небо, и солнце едва могло пробиться сквозь них.
Я хотела снова спросить у Томо, чувствует ли он что-нибудь, но его мрачный и растерянный вид уже был ответом.
— Они как-то узнали, что мы придем? — тихо спросила я. — И спрятали меч?
— Я бы его почувствовал, — сказал Томо с отчаянием.
— Ребята, — Сатоши был внутри соседнего здания храма, руки его упирались в колени, он смотрел на потолок. Мы подошли к нему под крышу, сбросив перед этим обувь на пороге. — Похоже, я знаю, что случилось.
Под потолком висел широкий рисунок на бумаге, что уже истрепалась по краям. Художник изобразил бушующие воды с чернильными волнами, пеной и брызгами, некую бурю. Океан сталкивался с серым утесом, где стояла разноцветными точками армия, флаги развевались на ветру. Посреди бушующих волн тонула фигурка, протягивая руки. А рядом фигура крупнее лежала на камнях, словно ее выбросило на берег волнами. Внизу рисунка на дне моря лежал меч.