- Столько дают за дом, - уточнил Олекса. - Но ведь половина - тетина. Федор Антонович даже к ней ходил, уговаривал ее.
- И уговорил?
- Разве тетю надо уговаривать? Она согласна на все.
- Но ведь мы не хотим! - решительно вмешалась Нина. - Она все нам отдает, а сама? Пока кооператив построим, где она будет жить? А они говорят, какое нам дело, как-нибудь перебьется...
Шугалий вспомнил белые глаза Бабинца и представил, как тот разговаривал с дочерью.
- Федор Антонович, - заговорил Олекса, - подсчитал, сколько потратил на Нину, и сказал об этом ей...
- И сколько же? Неужели вел бухгалтерию? - Шугалий хотел превратить все это в шутку, но Нина не поняла его.
- Сто рублей в месяц, - ответила она. - Вот сколько я стою. Не считая шубы и платьев.
- И вы решили облегчить родителям жизнь? По крайней мере с материальной стороны?
- Смеетесь? А мне не до смеха!
- Можно ли смеяться над этим? - сразу отступил Шугалий. - Но, может быть, вы неправильно поняли отца?
- А-а... - Видно было, что девушке тяжело говорить об этом, но все же ответила: - Он учил меня жить. Чтобы Олена Михайловна свои деньги отдала нам, а потом... Ну, чтобы устроилась на работу, а там дадут квартиру или место в общежитии. И чтобы деньги положили на мое имя.
Шугалий покачал головой.
- Вот это предусмотрительность! А на чье имя кладет деньги сам Федор Антонович?
- Они с матерью - душа в душу.
- Когда Нина сказала, что уйдет из дому, - перебил Олекса, - Софья Тимофеевна предупредила, что ничего ей не даст. Вот так, в чем была, и ушла.
- Ничего мне от них не надо!
- Может, у вас нет денег?
- У меня есть, - возразил Олекса.
- А послезавтра у нас зарплата, - прибавила Нина.
- Кстати, как же ты можешь уехать к бабушке, если работаешь? - Видно, Олекса нашел главный козырь, потому что посмотрел на Нину с видом победителя. - Не имеешь права уйти без предупреждения.
- А я договорюсь.
- Скажите ей, - в голосе юноши появились умоляющие нотки, - скажите ей, Микола Константинович, что нельзя ей ехать в Любень!
- Бабушка живет одна и будет рада.
- Обрадуешься! - рассудительно возразил Олекса. - Пенсия небольшая...
- У нее сад и огород. А я на работу пойду.
- Так тебя в библиотеке и ждут!
- Где-нибудь устроюсь.
- И ваши родители раньше жили в Любеке? - полюбопытствовал Шугалий.
- Жили когда-то.
"Почему Бабинцов не было в списке тех, что переехали в Озерск из Любеня?" - подумал Шугалий и спросил:
- Когда это было?
- Что? - не поняла Нина.
- Когда родители жили в Любене?
- Давно. Меня еще и на свете не было. Я уже в Озерске родилась.
- А в Озерск откуда родители приехали?
- Из Долины на Ивано-Франковщине. Там после войны жили. А бабушка в Любеке осталась.
- Тетя Олена предлагает Нине поселиться у нас.
Столько комнат пустует! - заметил Олекса.
- А что люди скажут?
- Тебя Надя волнует?
- А хотя бы и Надя!
- Не обращайте на нее внимания, - посоветовал Шугалий. - Живите, как сердце подсказывает.
- Я ей все время это втолковываю, - обрадовался Олекса, - что никто нас не осудит.
Нина робко посмотрела на Шугалия.
- Если уж и вы!..
- Неужто я советую плохое?
- Я хотела сказать, что вам со стороны виднее.
- Виднее, - согласился Шугалий. - Берите свою картошку и идите домой, не то Олена Михайловна не успеет приготовить обед.
- Я сама приготовлю, - заявила Нина.
Олекса посмотрел на нее и, поняв все, засмеялся от радости. Подхватил сетку с овощами.
- Приходите к нам обедать, - пригласил он Шугалия, - мы будем ждать. Потащил Нину за руку, и они побежали, не оглядываясь.
Капитан смотрел им вслед, улыбался, но улыбка не была радостной. Помахал целлофановым мешочком с раками и подумал, что плакало его пиво. И все же раков было жаль - купил в киоске газету и завернул, чтобы не было видно. С пакетом под мышкой направился в библиотеку.
Надя стояла на лестнице и доставала какую-то книгу с полки. Оглянулась на скрип двери и, увидев Шугалия, одернула и без того не очень короткую юбку.
С книгой в руках проворно соскочила на пол, блеснула глазами, но ответила на вежливое приветствие Шугалия едва заметным кивком. Выдала книгу посетителю и принялась наводить на полках порядок, никак не реагируя на присутствие капитана, вероятно, все еще сердилась на него за то, что так бесцеремонно оставил ее на танцах. А Шугалий стоял, опершись на барьер, и тоже молчал, следя за быстрыми движениями библиотекарши.
Наконец Надя не выдержала: