Последние капли жизни покинули тело капрала Юлия Стабера, и Фенк, усевшись на корточки, ощутил прокатившуюся по измотанному естеству дрожь – он наслаждался своим поступком, утоляя спрятанную глубоко внутри неистовую жажду и отгоняя чудовище, терзавшее его душу.
Фенк был вместилищем чудовища, но не демонов, что порабощали людей этой тёмной эпохи, и не презренных чужеродных паразитов, а чего– то более приземлённого, но крайне настойчивого и неизбежного. Оно крылось в его крови, в его ненормальном разуме. Ни самобичевание, ни хирургические вмешательства не устранили бы причину, ибо как можно было лишить человека того, без чего невозможно его существование?
После отступления муссон уносил с собой и звуки сражений: треск лазкарабинов пошёл на убыль, а взрывы снарядов тяжёлой артиллерии превратились в далёкий утробный гул. Возможно, поражение и пошатнуло бы гордость второго лейтенанта Фенка, если бы не наслаждение смертельной схваткой, из которой он вышел победителем.
Его обмякшее тело соскользнуло с трупа Стабера в расплывшуюся от дождя траншею, забитую мертвыми и обречёнными. Вокс– передатчик потрескивал, перемежая радиомолчание приглушёнными ругательствами. Все солдаты 66– го взвода полегли здесь. Все, кроме Фенка.
Последнего выжившего.
Лучи фонарей вспороли дождливый мрак, озарив ослепительно– белым светом траншейные ножи, штыки и колючую проволоку. Казалось, что холод вытянул из тел умерших все капли цвета, покрыв их однообразной синевой.
Фенк таращился на лучи света, что скользили по всей протяжённости траншеи, и, прикрыв глаза ладонью, попытался что– нибудь рассмотреть за слепящим взором фонарей.
Послышались голоса, а за ними появились силуэты, постепенно обретшие вид солдат.
50-й Королевский Вольпонский полк. Мой полк.
Их внезапное появление прогнало неестественную апатию Фенка.
– Этот ещё жив!
Говоривший был облачён в испачканную грязью серую вольпонскую форму и сильно иссеченный золотой нагрудник с застёжкой на горжете в виде индиговой аквилы. Пышный наряд более подходил для парада, чем для боевых действий, однако вольпонцы с великой гордостью носили свою униформу. Мужчина, судя по высокому алому воротнику и золотистой парче, явно принадлежал к офицерскому сословию. Глаза едва виднелись в прорезях его царственного вида шлема. Фенк почти не видел лица, обратив больше внимания на содранную краску. За плечом на ремне висел лазкарабин. Другие солдаты, находившиеся у траншеи, стреляли из своего оружия, рассеивая мрак дульными вспышками.
– Трон… Это же Бертрам Фенк.
Тут же возникла протянутая рука.
– Вставайте, второй лейтенант!
Фенк принял предложенную ему руку и ощутил крепкую и уверенную хватку профессионального солдата, а затем его вытащили из траншеи. Около двадцати человек растянулись вдоль бруствера, а двое других склонились над воксом – оператор и офицер, слушавший через трубку обновлённые приказы.
Остальные выстроились в ряд с оружием наготове – кто– то стоял, кто– то припал на колено. Пару солдат в спешке устанавливали лазерную пушку на треногу. Гул её накопительных катушек звучал утробнее, чем у карабинов. Фенк вздрогнул, когда из ствола с визгом вырвался огненный луч и выпотрошил стоявший вдалеке вражеский транспорт.
– Должно быть, в шоке, – произнёс другой человек и встал напротив Фенка, осмотрев глаза с помощью фонарика.
Вместо ступора врач заметил улетучивающийся экстаз, но второй лейтенант решил оставить ему пищу для размышлений. Он послушно следовал взглядом за движениями указательного пальца и кивнул после упоминания названия его погибшей роты. Он сцепил руки за спиной и выпятил подбородок, как его научили вольпонские сержанты-строевики. Личный жетон Стабера оказался у Фенка в заднем кармане – цепочка лопнула, когда тот сорвал её с шеи мертвеца.
Офицер вернулся как раз под конец беглого осмотра.
– Полномасштабное отступление, – сказал тот, кого ранее Фенк принял за его адъютанта. – Регара отзывает всех обратно к Железному Фронту.
– Он что? Мы ведь так близки к цели.
Нет, не адъютант. Просто очередной офицер.
– Думаю, эти бедолаги с тобой не согласились бы, – первый офицер указал на заваленные трупами траншеи. – Ситуация изменилась. К нам пришли подкрепления.
Пролетая над головами, землю с приглушёнными хлопками вспахивали миномётные снаряды – перестрелка артиллеристов становилась всё более ожесточённой и целенаправленной.
Второй офицер рефлекторно сжался, когда на ничейной земле, озарив линию горизонта, расцвели огненные бутоны – на фоне неистово яркого пламени показались размытые силуэты нескольких сотен людей. И это только по эту сторону стены.