— Госпожа Ферган, у меня складывается такое ощущения, что вы сознательно покрываете убийцу, — недовольно произнёс Керн.
— Вы глубоко ошибаетесь, господин Дисран. Я никак не противлюсь воле закона, или уж тем более не потакаю или скрываю убийцу. Ваши обвинения совершенно беспочвенны, и мне кажется, что вы просто зашли в тупик, а потому хотите обвинить моих воспитанников, так как за них никто не может вступиться. Если так и дальше пойдет, то, что же скажут люди? Или быть может, вы вообще, собираетесь обвинить меня? Что это всё моих рук дело? Мне тоже жалко всех этих людей, и особенно Аркану, она была умной девочкой. Её все любили, она была таким лучиком света, на который хотели походить все остальные. Ума не приложу, кто и за что мог её убить, — слегка наигранно сказала Шарион.
— У нас и в мыслях такого не было, госпожа Ферган, мой коллега просто на взводе, от того и несёт глупости. Мы лишь надеемся, что вы дадите нам поговорить с детьми, — сказал Дисран, пытаясь сгладить углы.
— Конечно, я не буду вам препятствовать. Но я не могу заставить говорить детей, если они не хотят. Кроме того, я не могу позволить вам разговаривать с детьми один на один, поэтому от нашей стороны, обязательно! Понимаете? Обязательно, будет наблюдающий.
После этого двое встали и покинули кабинет. После того как они покинули кабинет, лицо Шарион Ферган окончательно потеряло, и до этого небольшую улыбку, которая была скорее натянутой, чем естественной.
— Чёртовы ищейки, в конец достали меня. Будто во всех бедах, которые происходят в нашем городе, обязательно виноват наш детдом. Шишь им, а не помощь, — Ферган гордо посмотрела в сторону двери.
Пока директриса ворчала, за дверью складывался не менее интересный диалог.
— Чёртова ****, она точно что-то знает, и поэтому мешает нам, — сказал Керн.
— Спокойней, Керн. Она ничего не знает, в этом я уверен точно.
— С чего такая уверенность?
— Чувствую, — просто ответил Дисран.
— А почему она нам тогда мешает? — со скепсисом спросил Керн.
— По довольно простой причине. Она уверена, что мы специально цепляемся к детдому, и что никто из воспитанников не виновен. Кроме того, даже если это не так, она просто не может поступить иначе. Во-первых, если обнаружится, что здесь есть сильный одарённый, который убил чуть меньше двух десятков человек, то ответственность ляжет в первую очередь на директора, в связи, с чем ей придётся очень не сладко. Начиная от увольнения, заканчивая тюрьмой. Во-вторых, если бы она начала нам потакать, то её бы сожрали с потрохами.
— Вы о чём?
— О детях, конечно же. Как ты думаешь, что устроят дети, если узнают, что их директор никого не защищает, а спасает свою шкуру?
— Так это не так, кроме того, что они смогут сделать?
— О, поверь, они будут чувствовать всё именно так. Кроме того, будет намного проще заменить директора, который не устраивает весь детдом, чем что-то сделать с детьми.
— И что они могут сделать?
— Ну не знаю, например, начнут массово не посещать школу. После этого, начнут устраивать всякий беспорядок на территории, после чего, устроят несладкую жизнь всем воспитателям. И я даже не знаю, что произойдёт раньше, приедут люди с проверкой, которые выявят тысячу нарушений, или дети настолько достанут её, что она сама уйдёт.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — всё еще не веря, сказал Керн.
— С годами поймешь, о чём я, — легкомысленно сказал Дисран. — Ладно, давай подытожим, что нам удалось узнать нового по детдому.
— Хорошо. Аркана, о ней все отзываются как о заботливой и доброй девушке. Но с этим же, почти ни с кем не дружила, вернее не так, явно выраженных друзей вроде не было.
— Почему «вроде»? — сразу зацепился за эти слова Дисран.
— Ха, — почесав голову, выдал Керн. — Кое-кто говорит, что она общалась с одним парнем помладше, зовут его Лирин. Но это всё, что удавалась узнавать об этой ситуации. Как только кто либо из наших начинал спрашивать или копать в ту сторону, то все разговоры сразу прекращались. Прямо удивительная ситуация, как только разговор заходит о том, кто с кем общается, кто кого ненавидит — полное молчание. Складывается такое ощущение, что это запретная тема.
— Знаешь, а это действительно странно, — почесав подбородок, сказал Дисран.
— О как, и почему же?
— Обычно всегда находятся те, кто кого-то недолюбливает. Или же есть такие, которых можно припугнуть или надавить и они быстро ломаются. Нет людей, которые нравятся абсолютно всем. Отсюда возникают вопросы и выводы. Либо, в этом деле как-то замешано большое количество детей, которые сильным и могучим костяком подавляют инакомыслие, и если так, то с этим ещё можно работать.