Вести расследование, окутывать город сетью поддержки от своих союзников и завоевывать эти земли для вересковой богини.
А когда она получит их, бежать прочь, боясь за свою жизнь, придется отнюдь не Беате.
Глава 7
Возвращаясь в Кловерфилд, Беата использовала все известные ей способы защиты от порчи: обереги Эвы и Голди, Пуховку, ветвь вереска. Она страшно нервничала, но выхода у нее не было: вересковой богине были нужны эти земли. Скорее бы местные жители начали поклоняться ей: тогда все угрозы Беате исчезнут сами собой. На встречу с Тимоти Беата взяла с собой Джеральда, чтобы было кому помочь в случае чего.
Тимоти был ужасно недоволен этим.
— И зачем он здесь? Он же немедленно сольет всю найденную информацию Алисе Лидделл!
— А ты собрался скрывать ее от полиции? И зачем тебе это нужно? — холодно спросил Джеральд.
— Я и не думала утаивать от Алисы то, что мы раскопаем, — заметила Беата, — и нашим целям это ничуть не помешает: я найду пропавших девушек, а ты получишь свою сенсацию, Тимоти. Итак, что ты выяснил насчет тех трех необычных жертв? Какая у них связь с преступником?
— Я настаиваю, чтобы дружок Алисы ушел.
— Это мой муж, и он будет вести расследование с нами. Ты начнешь уже говорить, или нам обоим уйти?
Тимоти поскрипел зубами, но не стал продолжать спор.
— Все трое жертв, мамаша, продавщица и старая воровка, ходили в одну церковь и исповедовались в грехах местному священнику, весьма нетерпимому к оным. Мне о нем рассказала одна прихожанка, когда я собирал информацию. Этот тип постоянно полощет всех троих в своих проповедях и наверняка имеет какой-нибудь религиозный мотив: очистить мир от «грязи», искоренить чужие пороки и тому подобное.
— У этих фантазий есть хоть какое-то обоснование? — спросил Джеральд.
— Сейчас будет. Идемте, поговорите с ним сами. Но лучше вам не признаваться, кто вы, госпожа Хоффман. Культ Калунны этот тип тоже упоминал, заявляя, что все вы сгорите в аду, — насмешливо ответил Тимоти.
Священник, Майкл Скотт, был неприятным мужчиной лет пятидесяти, худым и желчным. Он разговаривал с ними с едва сдерживаемым раздражением, хотя Тимоти представился волонтером, занятым поиском пропавших людей. Когда же речь зашла о исчезнувших прихожанках, священник проявил удивительную черствость:
— Туда им и дорога! Некоторых заблудших овец бесполезно воспитывать словами, они все равно умчатся творить грешные дела! Пороть их надо было, тогда вели бы себя достойным образом и не сбегали неизвестно куда!
— А вы не думаете, что с ними могло случиться что-то дурное? — уточнила Беата. — Вам их совсем не жаль?
— Жалости достоин не каждый, — отрезал Майкл Скотт, — а только те, кто ведут праведную жизнь! Грешники получают по заслугам.
Тимоти бросил выразительный взгляд на Беату. Она качнула головой: дурной характер священника еще не делал его преступником. Джеральд смотрел на него неодобрительно, но молчал.
— Вы — госпожа Хоффман? Ведьма? — неожиданно раздался голос за их спиной.
Беата обернулась. Перед ней стояла мужеподобная и очень высокая женщина лет сорока пяти, в длинном темном одеянии. Явно служительница местной церкви.
— Кто вы?
— Меня зовут Хильда Крейн. Я видела вас в больнице, — сообщила та неожиданно тихим, приятным голосом, — вы пришли к нам исцелять людей?
— Нет. Мы ищем трех пропавших женщин: Маргарет Уэлш, Грету Фишер и Элеонору Хоун. И хотим узнать о них побольше, — ответила Беата.
Хильда Крейн замерла. Она явно собиралась что-то сказать, но тут священник взорвался криком:
— Ведьма? Глава этого богомерзкого культа?! Убирайся отсюда, пособница Сатаны! Не смей стоять на святой земле!
— Уймитесь, — процедил Джеральд, вставая между ним и Беатой, — мы ищем ваших прихожанок, только и всего.
— Для чего? Чтобы отвести их на оргии и посвятить дьяволице, которую зовете богиней?! Хотите, чтобы они рожали бездушных уродов от грязных демонов?! Эти ваши ритуалы плодородия только для того и нужны, так?!
Лицо Джеральда потемнело от гнева. Он шагнул к священнику и размахнулся, но Беата оттащила его магией.
— Успокойся! Только драк нам не хватало!
— Он оскорбил вересковую богиню и ее благие деяния! Бездушные уроды? У каждого рожденного ребенка есть душа! Как священник смеет говорить подобное?!
— Пустая болтовня не навредит богине, — возразила Беата, — грязь не прилипнет к ней, оставшись на том, кто ею швыряется. Уймись.