В повисшей тишине каждое его слово отдавалось, будто в пустом зале. Ильич удовлетворённо посмотрел на ребят.
— Ну, что?! Ухо не слышит уже за милю! — рассмеялся он. Затем бросил взгляд в небо… будто в ничто, обозреваемое никем. И почувствовал что-то несравнимое с прежним опытом.
Его слова произвели эффект! В высоте задрожала какая-то пурпурная тень, словно охваченная радостным возбуждением. Шевельнулся мрак и захлестнул Изваятельского волной ужаса.
Мимо медленно проплыла тёмная масса, подчинённая холодному (но не зловредному), чуждому человеческой жизни распорядку.
— Что, мой разум пронзил толщу черепа и вихрем пронёсся в серую на небе массу??? — от избытка чувств глаза Ильича превратились в два круглых блюдца, а челюсть отвисла на полметра. — И теперь я ввергнут в невообразимую пучину? — сквозь смех и слёзы дрожал его голос. — Нет! Любая реальность для меня дороже всяких туманностей, пленённых солнц, видений, галлюцинирующих гостей и даже звёздных королей!
Масса на небе угрожающе удлинилась, пытаясь заволочь небо тучей конфликтов. И Ильич, вспомнив из истории, что люди просили у небес защиты и покровительства, решил скорректировать ошибку.
— Ваше высочество! Я рад, что не пропустил это замечательное событие. Это такое везение! Такой знак!
— Всё на свете — знаки, — ответил голос изнутри или послышалось в шелесте ветра?
— Оказывается, я живу между двумя мирами? Этот реальный — рутинный, тот другой — Тонкий. Да ещё и в третьем — Огненном мире! Они взаимосвязаны, в постоянном обмене… Возможно и действовать сразу везде?
— Главное — не замуровывать себе выходы, — тихо “ретранслировал” кто-то из бесплотного, тонкого мира.
Изваятельский почувствовал высший пилотаж в ощущениях: в области лопаток потекли ручейки животворящих потоков энергии. “Это и есть пресловутая мистическая “живая вода” — ясно откликнулось пониманием в сердце… «Такая свобода!» Он будто плавал среди неорганизованного пространства, где нет ни ближнего, ни дальнего плана, ни верха, ни низа, ни до, ни после. Небесная живопись, изображающая саму себя. Точка обозрения – везде.
Грозовые облака теперь казались облитыми жидким золотом.
Верю я, придёт пора, —
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра,17 –
громкий, раскатистый голос Борея слился с громовыми перекатами на небе
— Если бы каждая душа обрела хотя бы частицу отваги перед темнеющим небосклоном; хотя бы проблеск веры, чтобы противостоять сгущающимся теням зла… Ведь каждый человек что-то конструирует своими мыслями, идеями, делами. Не в одиночку же стоять на новом поле брани среди осколков шлягер-песен и обнов.
* * *
Солнечный луч под нужным углом прошёл сквозь чёрную шапочку, плотно облегавшую голову Зверя и спускающуюся на самые его глаза. Лицо, кисти рук чудовища просияли. Шапка, улетучившись, отдалилась от слегка промокших ребят. И примирительно обрушилась дождём, отдав молодым посевам на полях так необходимую им влагу.
- О-ля-ля, вот это чудно! Небо полностью очистилось от туч! — Алиса, словно вырвавшаяся из страшных объятий Зверя, потрясённо всматривалась ввысь… где Солнце, слегка прижатое к косматой груди Вертопраха, спокойно развлекалось игрой с маленькими белыми облаками. — И Бог, и дьявол проявляются через творчество, через творения… — еще больше разволновалась она.
В небе облако летает,
А потом возьмет растает,
Не оставив и следа!
Я не верю чудесам!
Но такое видел сам!
Лично! Лёжа на спине,
Даже страшно стало мне!..18 –
усмехнулся Феликс Цапл, любуясь небом и скептически – ребятами…
— Да!.. Грозовых туч, незваных, не вижу и в помине, если питаться светом и теплом Христа, который есть дух Солнца, — воскликнул Борей с жаром, и легко протопал к Алисе; но чуть не забыл о ней, споткнувшись о самый верх кучи волнующих моментов её жизни…
— Свет — есть мудрость и вино, тепло — любовь и хлеб! А способность видеть чудесное в обыкновенном… (но только не в чудовищных декарациях, не в свечении прожекторов, не в сценическом огне, не в лазерных пушках с клубами дыма и взрывов…) — это религия, в которой нуждается атеизм ничуть не меньше, чем вера… В сонастроение с природой вдохновление! …Та искра в другое бытие! Та вспышка, проникающая в эпицентр Авансцены. Ведь Природа есть настоящий храм, истинная религия, — певуче-таинственно сообщила Алиса, не обращая внимания на собак, в прыжках пытающихся отхватить куски плаща перевоплощения, пока тот ещё не успел порхнуть над ней.