- Валим кулё;м, потом разберё;м, - хохотнул “агент 007”, подмигнув Ден Ладану.
Демьян окунул голову в воду, наматал на голову челму из полотенца, нервно выпустил белую рубаху из штанов, ощущая как в груди накатывает “девятый вал”.
* * * * *
Белый ворон исчез, будто обернулся вон тем облаком, что скользит по небу, подгоняемое ветром. Птицы летели к нему, потом исчезали, точно поглощённые небом, добровольно падая в пасть солнца.
- Солнышко… - как можно ласковей сказала Алиса, чтобы не спугнуть светило…
Скажем, облако решило…
И движением одним –
Оказаться рядом с ним…
Облака в любые страны
Через горы, океаны
Могут запросто летать:
Выше, ниже – как угодно!
Тёмной ночью – без огня!
Небо – всё для них свободно
И в любое время дня18, -
Вечный луч, достигший отдельного бытия, загорелся где-то внутри, повелевая слухом, осязанием, вкусом, обонянием, сочетаясь с вещами и душой, которая принадлежит природе…
Алиса глядела в высь, мысленно ускоряя самолётик (из тронутой чернилами бумаги). “Тот, кто высоко, должен уметь подгонять время, - будто дирижировал сияющий маэстро в ее глазах. – Давайте! Давайте…” Крошечные пилоты бумажного лайнера звали в транзит! …В измученное временем будущее, растворённое в облаках святых капель, ещё не унесённых призрачной рукой дождя.
Снежная гряда под небом была такой синевы, что смотреть и больше ничего. Захотелось плакать. Облака собрались в тучку и попросили: “Не плачь – это мы за тебя сделаем.” Закапала с неба капель. Море фиолетовой грусти слизнуло рекой и потащило внутрь эхаушедшего.
Говорила речка тучке
Той, что дождик пролила:
- Эй ты, Тучка! Что ж ты лучше
Места выбрать не могла?
Отвечала речке Тучка:
- Я у рек-морей в долгу!
И сегодня выпал случай –
Расплатилась чем могу!
* * *
Бельмастые облака друг за другом выглядывали из-за элегических деревьев… эти витые колонны трансформера… Оптика пространства показывала старый детский фокус – перевёрнутую трубу: где-то в очень узкой дали отчётливо ухмылялось личико херувима. Было очень романтично… когда кричишь ему: “Постой! Постой!”, а в ответ лишь капли дождя.
Я лежу себе – мечтаю,
Почему я не летаю
Вроде этих облаков?
Лёгкая, воздушная,
Ветерку послушная.
Из травы на них смотрю
“Лалла рук”9 эссе плету.
Эй, писатель Лалла рук!
В облаках летаешь? –
Всполошился ветерок, -
Выше, ниже? Как мечтаешь?
О, попался!? Ну… как ты!?
В чём ты сомневался? –
Ручеек ему в ответ.
- Как я? – руки-ноги Ветерка, свидетельствующие о блуде, затихли, и теперь он говорил одними глазами. – Озноб гулял по всей земле. Сюда он подошёл! …Да-а, из-за меня бы он и не ушёл, а вот из-за тебя – ушёл!
- Ты оказался на моей стороне, - отвечал Ручеек, - и он ушёл.
- Ты мне можешь названивать что угодно… я мог вести себя как угодно, а бывал и неточен, нечёток… но я никогда, никогда не мог сказать ему что-либо из того, чего я просто не способен сказать! Я не способен оскорбить даже пустоглазого, трусливого, дрожащего, тошнотворного Озноба… с пеной на бороде от бурь.
- Почему же не способен! Мне ты способен сказать, что о нём думаешь, а ему нет? Если бы был не способен, то никому бы не сказал, слов бы таких не имел, не мог бы мою тему слушать и поддерживать… Почему же не способен? Как раз способен! Мне-то ты говорил!..
- Что я тебе говорил? – не сообразовавшись с погодой, Ветер щёлкнул языком. Его раздражала болтливость Ручья. - Что я тебе мог сказать такого?.. – в позе с суетливыми ногами Ветер думал… - Да и потом, разница: тебе я еще, может, что-то могу сказать, это не значит, что я и ему это скажу…
- Ага, попался!.. Что “это”? Значит, есть “это”? А я что звеню? Почему же ты мне говоришь, а ему нет? Зачем старику заблуждаться на твой счёт?.. Ты же его обманываешь – вот я ему об этом и назвенел!
- Что-о?? Что ты ему звякнул? Рода;хо! – расстроился ветер. Ему захотелось стронуться в знание того, что было. – Я растроился!.. – несколько раз повторил он этот возглас постепенно сместив ударение с буквы “о” на “и”.
- Что, что… - весело передразнил его Ручей. – Да вот то, о чем мы с тобой говорили, то и сказал. А ты молчал. Ты этим предал то, чем родился! Всё время вывернуться хочешь? Сравняться?..
Ветер (с вывороченными от себя же самого веками) оставался ветром, но чем ближе он приближался к правде, тем скорее возрастала способность понять…
- И что Озноб? – несколько раз повторил он эту фразу, перемежая ударение со слова на слово.
- Кивал… - ответила Лайла Вандел@.
Озноб: “Я не мог раньше уйти, - сказал он автору. – Нарколепсия. Внутренние часы сломались. Участки мозга долго не переключались в состояние бодрствования, - тут он лихо подмигнул. – Но я… отличник в школе сна!