В связи с тем, что начальство требовало документы о закрытии дела Эрнста Габора, комиссар Майнер до самого вечера был погружён в бумажную рутину. В папке с делом он обнаружил давний отчёт своего помощника Карла Шипки. Тот писал, что по указанному в открытке Габора адресу, Фульвия Серра не проживает. По сведениям соседей Фульвия зарабатывала на жизнь шитьём по дому. Мужа у неё не было, жила с сыном, который пять лет назад скоропостижно скончался от чахотки. Последние полтора года Фульвия Серра находилась на лечении в психиатрической клинике. Майнер ещё раз посмотрел открытку Эрнста Габора:
«Я тебе обязательно помогу. Ты только держи язык за зубами. Я думаю, мы с тобой поладим».
Комиссар закурил и, откинувшись в кресле, задумался. Какая связь могла быть между обычной белошвейкой и бароном, карточным игроком? Быть может она была любовницей Габора? Какие тайны она знает, почему должна молчать? А помощь свою Габор обещал именно за молчание?
Майнер продолжал размышлять об этом деле сидя в своей любимой корчме «У короля Брабантского» за кружкой пива.
Через полчаса он попросил хозяина позвонить и набрал номер Шипки.
— Вечер добрый, Карл! Извини, что поздно тревожу… Ещё не спишь? А, возишься с детьми… Правильно, воспитывай… Слушай, я читал твой рапорт о своих поисках этой… кхм…Фульвии Серра. Помнишь? Так вот, постарайся узнать, в какой клинике она сейчас находится. Когда узнаешь, доложишь мне.
Психиатрическая лечебница, в которой лечилась Фульвия Серра, находилась в Богнице и была открыта не так давно.
Майнер постоял перед главным входом в административное здание больницы, полюбовался костёлом Святого Вацлава, расположенного напротив, поглядел в серо-голубое небо, облекающееся в осенние краски, и шагнул к двери.
Главный врач — сухощавый мужчина с бородкой, очень доброжелательно отнесшийся к визиту комиссара, рассказывал:
— Больная поступила к нам полтора года назад. Её сопровождал некий господин, внешности я не запомнил. Кто-то оплатил лечение женщины и её содержание на ближайшее время. Вероятно, это был барон Габор. У больной все признаки и симптомы начинающейся шизофрении — неожиданные страхи, слуховые галлюцинации, апатия переходящая в раздражительность. У неё есть некоторые странности, например, она любит бывать на кладбище. Да, тут к нашей территории примыкает кладбище, и она любит гулять именно там, а не в больничном саду. Обычно она сидит на скамье, иногда ухаживает за деревьями… Внешне поведение её кажется тихим и спокойным. Но временами бывают приступы.
— Я мог бы задать Фульвии Серра несколько вопросов? — спросил Майнер, поглаживая пальцами шею.
— В этом есть необходимость? Дело вот в чём. Мы стараемся лишний раз не тревожить больных. Это может ухудшить их состояние и помешать лечению. Для общения допускаем только близких родственников.
— Это важно, — заверил врача Майнер. — Вы вероятно слышали о таком громком деле, как убийство Эрнста Габора?
— Нет. Мы живём немного в изоляции от всего мира, — ответил врач, сделав жест костлявой рукой. — Как я правильно понял — погиб близкий к Фульвии Серра человек, тот самый Габор. Какой ужас!
— Мы ведём расследование. И показания Фульвии могут прояснить некоторые детали. Я очень прошу вас разрешить свидание.
Врач задумался. Он смотрел куда-то то вниз, временами то морщил лоб, то супил брови.
Наконец он постучал тонкими пальцами по столу.
— Ну что же, если есть такая острая необходимость, то мы готовы пойти навстречу нашей полиции. Только… я отправлю с вами лечащего врача и санитара. Они будут неподалёку, если случится рецидив…
Майнер пристально посмотрел на лекаря.
— А можно я попробую сам к ней подойти и поговорить?
— Ну, если у вас получится…
Кладбище непосредственно примыкало к территории лечебницы. Открыв калитку, Майнер сделал шаг и остановился.
Памятники кладбища были видны сквозь ветки деревьев. Комиссара кто-то тронул за рукав. Рядом стоял маленький лысоватый человек в белом халате. Он молча указал рукой вперёд. Там, на самом краю кладбища, у могил, под молодыми деревцами, колышущимися под лёгким ветерком, сидела одинокая женщина в тёмном.
— Это она и есть. Фульвия Серра.
— Спасибо. Дальше я сам.
Оглядывая могилы, кусты и деревья, глядя на облака в небе, вслушиваясь в пение птиц, комиссар шёл по аллее в направлении скамейки, где сидела женщина. Наклонившись, она рвала и складывала в букетики маленькие полевые цветы.