После долгих мытарств Саади попал в Багдад — столицу Арабского Ирака, который монголы до поры до времени оставили в покое. Багдад в те времена был центром культуры мусульманского Востока. Почти все выдающиеся деятели культуры арабского мира, ученые, поэты и писатели, находились там. В Багдаде ему удалось устроиться стипендиатом в знаменитое высшее духовное училище «Низамийя», основанное во второй половине XI века. Кроме этого училища было множество других,— в одном из них, в «Мустансирийе» продолжал обучение Саади, оставивший почему-то «Низамийю». Огромное четырехугольное здание «Мустансирийи», выстроенное на берегу Тигра, имело большой внутренний двор, выложенный мрамором, с бассейном посредине. Занятия проходили на четырех айванах (крытых террасах), учащиеся носили черную длинную джуту и черную чалму.
В «Мустансирийе» изучались основы ислама, предания о пророке Мухаммеде, коран и комментарии к нему, медицина, филология, математика, зоология, история, логика и поэзия. При каждом отделении находились специальные чтецы корана и знатоки хадисов (преданий о Мухаммеде). Из произведений Саади видно, что он особенно увлекался хадисами, готовясь в проповедники. Но его уже тогда очень интересовала поэзия. В училище весьма поощрялись поэтические диспуты на самые разнообразные темы. В обширной библиотеке насчитывалось более семидесяти тысяч томов, поэтические произведения были собраны в специальном отделе под названием «Наука о рифме». Среди слушателей большой популярностью пользовались стихи знаменитого арабского поэта X века Мутанабби.
Учение в Багдаде дало Саади хорошее знание арабского языка, хадисов и корана, житий святых шейхов и, особенно, классической арабской поэзии.
Учителями Саади были многие выдающиеся ученые XIII века. Из них Саади часто и с любовью вспоминал двоих: Абул-Фараджа ибн-Джузи и Шихаб-ад-дина Сухраверди.
Ибн-Джузи воспитывал своего ученика как истинного праведного мусульманина, а Шихаб-ад-дин Сухраверди, известный суфий, проповедник и писатель, старался привить Саади любовь к мистическим учениям суфиев, к дервишскому образу жизни. Однако на молодого Саади больше повлияла темпераментная, жизнерадостная поэзия Мутанабби, вот почему его стихи этого периода дышат юношеской любовью к жизни и ее радостям и далеки от идеалов его духовных наставников.
Как отмечал один из исследователей «Бустана» — К. Чайкин, в произведениях Саади нас «поражает полное отсутствие признаков какого бы то ни было увлечения такими «науками», как астрология, толкование снов, алхимия и т. п., дань которым отдали почти все средневековые авторы Ирана...»[1]. Причина этого кроется, по-видимому, в самой атмосфере, царившей в учебных заведениях Багдада, во всеобщем увлечении великими арабскими поэтами и рационалистической философией. Разумный подход к объяснению явлений природы и истории общества впоследствии определил философские воззрения и практическую деятельность Саади.
По окончании учения в «Мустансирийе» молодой проповедник и поэт, следуя требованиям традиции, совершил паломничество в священный город Мекку, после чего начались его долголетние путешествия, длившиеся вплоть до пятидесятых годов XIII века.
Странствуя как обыкновенный дервиш, он не раз бывал в Мекке, где долгие дни проводил у священного «черного камня» Каабы. В Дамаске он долго жил при знаменитой соборной мечети Омейядов и коротал свои дни в молитвах и в диспутах с дамасскими учеными и богословами, а в Баальбеке «читал пламенные проповеди изнуренному народу». В Иерусалимской пустыне попал в плен к крестоносцам, они заставили его рыть рвы в Триполи. Некий алеппский купец вызволил Саади из плена, увез к себе в Алеппо и женил на своей сварливой дочери. Поэту пришлось спасаться от нее бегством. В Басре он слушал бесконечные рассказы рыбаков и ловцов жемчуга. Во время пребывания в Йемене смерть лишила его единственного сына. Поэт повидал также и далекий туркестанский город Кашгар, где был принят с большими почестями, и остров Киш в Персидском заливе. Неоднократно он бывал в Тавризе, где давал смелые наставления монгольскому хану Абака.
В пятидесятых годах поэт обосновался в Дамаске при мечети Омейядов, где и начал писать свой знаменитый «Бустан». После этого он возвратился в родной Шираз и приступил к созданию другого своего большого произведения — «Гулистан».
Во время долголетних скитаний Саади испытал много лишений, голодал, нищенствовал, ходил босой, в лохмотьях, не раз подвергался опасности. Все это красочно описано им в «Бустане» и «Гулистане».
Но никакие трудности и невзгоды не могли заставить поэта прекратить свои странствия. Он беспрестанно переходил из одного города в другой, из одной страны в другую.
К этому прежде всего побуждала его профессия странствующего проповедника, дервиша, добывавшего себе средства к жизни тем, что, собрав вокруг себя людей, читал им на улицах и площадях, при мечетях и на дорогах проповеди. Естественно, что он не мог оставаться долго на одном месте. Когда в одном городе теряли интерес к его речам, он в поисках новых слушателей отправлялся в другие города.
Содержание проповедей Саади было пестрым, но главной темой служили деяния пророка Мухаммеда, первых четырех халифов и жития суфийских шейхов. Как явствует из «Бустана» и «Гулистана», Саади в проповедях затрагивал вопросы общественной морали, нравственности. На убедительных примерах он объяснял слушателям, в чем суть добра и зла, богатства и бедности, кто такие царь и дервиш и как они должны поступать, чтобы угодить богу, каким должен быть хороший правитель, к чему должны стремиться люди.
Свои проповеди поэт подкреплял рассказами из жизни, живыми и увлекательными, яркими бытовыми картинами, народными поговорками и пословицами и нередко сопровождал их чтением своих стихов. Некоторые рассказы, афоризмы и, разумеется, стихи, производившие большое впечатление на слушателей, он записывал, чтобы не забыть и повторить в других местах.
Однако не только профессия проповедника побуждала поэта к странствиям, но и большая любознательность. Как справедливо отмечал академик С. Ф. Ольденбург, «Саади был большой сердцевед, и его всегда глубоко интересовали люди, их поступки и побуждения, и поэтому, вероятно, ему и хотелось сравнивать людей разных стран и народов. Вывод, который он сделал из этих сравнений, если судить по его сочинениям, тот, что люди всех народов и стран мало чем друг от друга отличаются: одинаково, как ему казалось, и любят и ненавидят».