Я опустил голову и уставился на металлический предмет с таким охреневшим видом, будто мне сейчас явили одно из восьми чудес света. Цепь. Я был прикован.
Силой воли взял себя в руки, хотя это было очень непросто. Первая мысль, пришедшая в голову, когда стало понятно, что меня реально приковали к толстому, вбитому в деревянный пол кольцу – нашли, суки... догнали.
Я покрутил головой, пытаясь понять, где нахожусь и есть ли вообще шанс выбраться отсюда. По крайней мере, тот факт, что руки и ноги на месте, уже радует. А голос и речь... Да черт его знает. Может, на почве стресса у меня открылись всевозможные таланты. Бывает же такое.
Темнота была не абсолютной, скорее это походило на полумрак. Скудный, желтоватый свет просачивался откуда-то сверху, едва освещая помещение.
Помещение... Громко сказано.
На самом деле, я находился в ящике. В очень большом деревянном ящике около пяти метров в ширину и в длину.
Потолок нависал всего в полуметре над моей головой. Стены были грубо сколочены из толстых, влажных досок, пахнущих смолой и чем-то...тошнотворно-солёным. Воздух стоял тяжёлый, спёртый, насыщенный теми ужасными запахами, что уже атаковали мое обоняние.
Ну точно... Поймали, суки. Поймали и заперли в какой-то подвал. Только не пойму, почему он слишком маленький и со всех сторон обит деревом...
Я попытался поднять руку, чтобы протереть лицо. Рука не слушалась.
– Да что ты будешь делать...
Повертел конечностью из стороны в сторону, дабы оценить степень ущерба. Били, наверное, вот и не работает. Или затекла... Главное, чтоб не сломали...
Однако, чем дольше я смотрел на свою руку, тем больше понимал – а она, твою мать, не моя!!!
Рука выглядела слишком тонкой, костлявой, покрытой синяками и ссадинами. Не моя рука. Совсем не моя рука. У меня были холёные пальцы аристократа или финансиста, привыкшие к клавиатуре MacBook. Эти же пальцы, на которые я в данный момент смотрел, выглядели длинными, узловатыми, с грязными ногтями, с мозолями на ладонях. Руки работяги.
– Что за нахер?!
Внезапно, словно вода, хлынувшая из-за обрушившейся плотины, в моё сознание ворвались обрывки воспоминаний. И самое пугающее, что это были не мои воспоминания. Чужие. Они напоминали яркие, болезненные вспышки.
...Жаркое сицилийское солнце, выжигающее каменистые склоны... Я – молодой и глупый, сбегаю из дома в маленькой сицилийской деревушке, мечтая о новой жизни. Мне... Восемнадцать. Да. Восемнадцать лет исполнилось как раз за день до побега. В Палермо нахожу корабль, следующий в Нью-Йорк. В голове крутятся чужие обещания, сияющие, как золото: «Комфортное путешествие», «Тёплый приём в Америке»... Потом –лицо матери, измождённое, с глазами, полными слёз...Я не сказал ей, что ухожу навсегда, но она, похоже, поняла. А потом — обман. Теснота, смрад, стоны... Кулак в живот, от которого перехватило дыхание... Чужой голос, хриплый, с акцентом: «Джованни...ты не охренел ли, сопляк? " Но я держусь, потому что у меня есть цель. Дядя Винченцо. Я должен найти его в Нью-Йорке...
Воспоминания резко оборвались, отозвавшись в голове очередным приступом боли. Я на эту боль уже не обращал внимание. Хрен с ним, пусть болит что угодно и где угодно, тут проблема похуже нарисовалась. Потому что я, в некотором роде... совсем не я?
– Джованни. Джонни...
Имя, которое сам же и произнёс вслух, эхом прозвучало в сознании. Моё имя? Нет... Имя тела. Тела этого тощего парнишки, в котором я, Макс Соколов, теперь нахожусь.
— Джонни... — прошептал онемевшими губами, а потом не выдержал и тихо рассмеялся.
Похоже, именно так люди и сходят с ума. А что? Может, меня слишком сильно били по голове. Кстати, она реально болит, просто жесть как. Теперь сижу в каком-то деревянном ящике и на полном серьезе вспоминаю побег из сицилийского городишки, считая при этом себя каким-то сраным Джованни.
Смеялся я недолго. Буквально минуту. Потому что потом пришла следующая мысль. Даже не мысль, знание. Сейчас –1925 год. Причём я был уверен в этом на сто процентов. Я просто это знал!
И еще я знал, что нахожусь в трюме корабля, везущего отчаявшихся в «землю обетованную», в страну, которая должна изменить нашу жизнь.
Все. На этом воспоминания чертового Джованни заканчивались. Учитывая, насколько сильно болит башка, думаю, его тоже били. Не один раз. Наверное, поэтому мысли пацана в моей голове какие-то рваные, кусочные.
Я попытался вдохнуть побольше воздуха. Мне просто жизненно необходимо было подышать. Глубоко. Абсурдность происходящего грозила просто-напросто взорвать мой мозг.