Усаев Канзафар (1738-1804), татарин-мишар, сотник деревни Бузовьязовой Ногайской дороги Уфимской провинции, сподвижник Е. И. Пугачева. К Пугачевскому восстанию Канзафар примкнул в октябре 1773 года, служил писарем у атамана Кинзи Арсланова, отличился в боях под осажденным Оренбургом, за что был произведен в полковники. В декабре того же года Пугачев послал его в качестве своего эмиссара в Уфимскую провинцию. Там, набрав отряд, он участвовал в боях под Уфой. В январе 1774 года Канзафар вместе с отрядами пугачевских атаманов и полковников И. С. Кузнецова, Салавата Юлаева, Бахтияра Канкаева, Ильчигула Иткулова, М. Е. Мальцева держали в блокаде Кунгур, не раз штурмовали его, но взять не смогли. В том же месяце Канзафар с атаманом И. Н. Белобородовым предприняли поход к Екатеринбургу. В конце января атаман Кузнецов вызвал его под Кунгур и арестовал за неисполнение приказов, присвоение трофейного имущества и беспричинную казнь коменданта Ачитской крепости капитана В. Воинова. Арест был санкционирован И. Н. Зарубиным-Чикой, который и отправил Канзафара на суд к Пугачеву. Доставленный под конвоем и в цепях в Бердскую слободу, он предстал перед Пугачевым, повинился в своих проступках и был помилован. Пугачев отправил его помощником к Белобородову. По пути туда Канзафар заехал к Зарубину-Чике в его ставку, находившуюся в селе Чесноковке под Уфой. День спустя, 24 марта 1774 года, здесь, у села, произошло сражение с карательным корпусом И. И. Михельсона, закончившееся поражением отрядов Зарубина-Чики. Сам он с двумя десятками ближайших к нему людей спасся бегством, но до 600 повстанцев попало в плен; среди них оказался и Канзафар. Несколько дней спустя ему посчастливилось бежать. Собрав крупный отряд, он в апреле-мае вел бои с карателями в юго-западных и центральных волостях Уфимской провинции, а в начале июня явился с отрядом в стан Пугачева у реки Ай, где был пожалован чином главного полковника (бригадира). Отсюда пугачевское войско направилось на северо-запад; отряд Канзафара некоторое время следовал за ним, охраняя его тылы и набирая добровольцев в попутных деревнях. В пугачевском стане Канзафар снова появился в том же июне, после взятия им прикамского городка Оса (21 июня). Пугачев с ходу направил его в Уфимскую провинцию, поручив призывать народ к восстанию и, набрав отряд, истреблять карательные команды. С отрядом из 400 повстанцев он действовал на западе этой провинции, а также в Закамье. В начале августа отряд был атакован карательной командой старшины Кидряса Муллакаева. Не выдержав удара, повстанцы разбежались по окрестным лесам, а Канзафар был захвачен в плен и доставлен к полковнику Н. Н. Кожину в Бугульму. В том же месяце его отконвоировали в Казань, где он дал показания на допросе в Секретной комиссии. Стремясь вырваться на свободу, он направил в губернскую канцелярию прошение, в котором предлагал во искупление своей вины указать месторождения драгоценных камней и серебряной руды в Уральских горах. Попытка оказалась тщетной. В ноябре 1774 года Канзафара доставили в Москву, где производилось «генеральное» следствие над Пугачевым с ближайшими сподвижниками. По приговору («сентенции») от 9 января 1775 года его приговорили к наказанию кнутом и отправке на каторгу. Каторжные работы он отбывал в эстляндском прибрежном городке Балтийский Порт (ныне г. Палдиски в Эстонии), где и умер 10 июля 1804 года.
Бузовьязы в архивных материалах
1757 год
Лета 1757-го года, марта 2-го дня. Уфимского уезду Ногайской дороги Уршак-Минской волости деревни Мрясевой башкирец поверенный по общему от мирских людей согласию за письмом татарским Ретька Зиямбетов, будучи в пригороде Каракулине, дал сию от крепостных дел запись тое ж дороги, команды старшины Сулеймана Диваева, деревни Айметовы служилым мещерякам Муслюму Каныбекову, Бакиру Бикметову, Абдюку Каныбекову с товарыщами в том, что по любовному договору и с общего мирских людей согласия, имея у себя довольную землю, припустили мы, Ретька со всеми мирскими людьми, их, Муслюма с товарыщи, на старинную крепостную свою землю, празднолежащую, поселитца 12-ти дворами и жить, землю пахать, сено косить и лес рубить, дворами строитца и скота всякого водить, и зверей – выдру, норку, лисиц – гонять и самосадки, приискивая, делить с нами, башкирцами, пополам. А та наша вотчинная земля и угодья состоит по межам: от Юртбар – Синир на черный лес, и от него на мыс и по речке Бузовьяз по обе стороны, сено косить и землю пахать, до деревни Тукаевой по старой меже до лесу Кошбуляк по нижнюю сторону по речке Сакат до устья да по речке Бузовьяз на низ до мосту по левую сторону, а с мосту на мыс, а с него на летние башкирские кочевья и на 2 таловые куста, на черемисскую межу и по черемисской меже по левую сторону, а оттоль на мыс и на первую межу Юртбар – Синир на черный лес, а в том лесу им, Муслюму с товарыщи, дрова и жерди и лыка рубить (а лубья не снимать и бревна не рубить). За которое припущение рядили мы, Ретька с товарыщи, с мирскими людьми, у них, Муслюма с товарыщи, тою нашею землею и с угодьи с нынешнего 1757-го году впредь 20 лет землю пахать, сено косить, хмель щипать.