- Что знаешь - век не забудешь.
- Это верно, - согласился Николай.- Привел меня прораб на участок и говорит бригадиру каменщиков, вот, мол, новый мастер, студент. Бригадир смотрит на меня с недоверием, опрашивает, работал ли я на кладке. Приходилось, отвечаю. Вижу, мнется, не верит. Хотел поставить на подсобные работы. Я присматриваюсь к мастерам. Работают по старинке, каждый себе. Эге, думаю, с этими и потягаться еще сумею. Прошу прораба дать мне самостоятельную работу. Долго не решались. Бригадир дал мне кельму, на, мол, ученый, покажи класс. Взял я ее, чувствую, что не забыл держать в руках. Обступили меня, присматриваются. А у меня от волнения руки дрожат. Первые кирпичи ложатся плохо. Потом все пошло. Бригадир хлопнул меня по плечу и говорит: «Ну, паря, вроде бы подходяще кладешь!»
Иван Данилович даже крякнул от удовольствия.
- Завтра бригадир даст мне молодежное звено, - продолжал Николай. - Буду работать поточно-расчлененным способом. Прораб сказал, что они собираются применить на стройке скоростные захаровские методы кладки. Ну, а поскольку я уже работал этим способом, он просил помочь ему в этом деле. Обещал подобрать толковых ребят.
- Ну-ну, давай, брат, давай. О Захарове я в газете читал, - сказал Иван Данилович, с уважением глядя на Николая. Василий снова почувствовал, что ему неловко перед отцом.
Шли дни. Николай возвращался с работы усталым, за обедом рассказывал о новостях стройки. Иван Данилович посвящал его в свои дела. И получалось так, что за столом разговор вели двое - отец и Николай. Мать обычно не вмешивалась в беседу мужчин, она заботилась о том, чтобы тарелки не пустовали. Василий молча прислушивался к разговору, испытывая в душе обиду на отца и Николая Они будто не замечали его присутствия.
После обеда друзья обычно ходили на реку купаться или бродили по лесу. Николай любил лес. Он мог часами бродить по его чащам. Для Василия в лесу все было знакомо с детства-и стук дятла, и птичий гомон, и шум сосен, и запах хвои и грибов. Лес всегда пробуждал в нем воспоминания тех лет, когда рождались первые стихи. Николай, помахивая прутиком, мурлыкал себе под нос какой-то мотив, смотрел по сторонам и молчал.
Они облюбовали зеленую лужайку Николай с удовольствием распластался на мягкой траве и, потягиваясь, сказал:
- Красиво!
- А ты не верил мне, - отозвался Василий, рассматривая зеленое кружево листа папоротника. - Приехал бы ты сюда по окончании института работать?
- Приехал!
- Жили бы вместе. Мои старики в восторге от тебя. Особенно отец.
- Да, иметь таких родителей - это счастье, - в раздумье проговорил Николай. - Я только в твоем доме почувствовал, что такое семья.
- А вот я тебе завидую, - сказал Василий. Николай повернулся на бок и посмотрел на товарища.
- Чему же завидуешь? Василий ответил не сразу.
- Мне тоже хотелось пойти с тобой на стройку…
- И хорошо бы сделал.
- Боюсь стать там посмешищем. Я ведь никогда не работал, - признался Василий, разрывая жесткий лист папоротника.
- Смеяться никто не станет. Люди там простые, хорошие. Пойдем завтра же. Будешь моим подручным. Заработок пополам, - предложил Николай.
- Наверное, буду больше мешать, чем помогать.
- У нас немало работает девушек. Хорошо работают! Первые дни будет тяжеловато, а потом втянешься. У меня подручной работает Даша. Славная девушка! Учится в вечерней школе. Она - сирота, живет у мачехи, - подчеркнул Николай.
- Уж не влюбился ли ты в эту Дашу?
- В такую можно влюбиться.
- А что она, твоя Даша, красивая?
Николай только улыбнулся.
НА СТРОЙКЕ
Как- то утром Василий развернул городскую газету. С первой страницы на него смотрел Николай Горбачев, немного смущенный, немного растерянный, словно не понимал, как он попал в газету. Под снимком была помещена статья о том, что молодой каменщик комсомолец Горбачев внедряет на стройке скоростной метод кладки, что его звено ежедневно дает до двух норм выработки и что этим методом начали работать еще две бригады.
Василий всегда с большим уважением относился к прославленным людям, считал их людьми особого склада. А что особенного в Николае? Простой паренек, которому после ФЗО довелось работать у знатного каменщика. Не сам же Николай придумал новый метод кладки, а только применил его на стройке. Это мог сделать каждый каменщик.
Раньше Василий и не подозревал, что у него где-то под спудом жило честолюбие. Ему хотелось, чтобы и о нем так же писали газеты, чтобы и его имя люди поминали добрым словом…
Утром Василий пошел с Николаем на работу. Шел гордый, подобранный, преисполненный веры в свой благородный поступок, будто собирался совершить героический подвиг. Ему хотелось, чтобы все видели его. Он был уверен, что в работе не отстанет от товарища, что к простому физическому труду приложит свои теоретические познания и произведет на стройке переворот, о нем напишут даже центральные газеты. От сознания того, что он молод, ловок и силен и что он идет на трудовой подвиг - у него ликовала и пела душа. И все ранее примелькавшееся сейчас рисовалось ему в розовом свете. Никогда он не просыпался так рано и не подозревал, как свеж и бодрящ утром воздух, даже воробьи чирикают по-особенному… По улице торопливо шагали рабочие - мужчины и женщины, юноши и дедушки. Василий смотрел на них и радовался, что он тоже идет в рядах великой армии труда.
Вот и стройка - огромная территория, обнесенная кирпичной оградой, возведенные и только начатые стены корпусов, котлованы, экскаваторы, подъемные краны, штабеля строительного леса, горы бутового камня, песка.
С радостным волнением Василий поднялся, на леса. Тут пахло смолой, цементом, известью. С десятиметровой высоты он окинул взглядом территорию строительства и был восхищен величественной картиной. Несколько минут назад тут все было тихо и неподвижно. Сейчас все пришло в движение. Маленький паровозик, солидно пофыркивая паром, тащил с десяток платформ, груженных лесом. Длинные стрелы кранов поднимали на леса связки бревен, бадьи с цементным раствором, клети кирпича. Десятки готовых и строящихся корпусов, вращающиеся бетономешалки, звон топоров, скрежет металла, синеватые слепящие вспышки электросварки - все это казалось Василию грандиозным и прекрасным.
Нет, не пожалел он, что вышел на работу.
В звене Николая работали три девушки. Василий старался определить, кто же из них Даша, о которой гаворил ему Николай.
- Знакомьтесь, девушки, это мой товарищ. Девушки заулыбались, внимательно рассматривая Василия. Он обратил внимание на девушку в синем комбинезоне и белой косынке. У нее было приятное лицо, черные доверчивые глаза и яркие губы. «Наверное, это и есть Даша», - решил он. Ничего особенного в ней Василий не нашел. По рассказам Николая, Даша почему-то представлялась ему красавицей.
Николай объяснил, а затем показал Василию, как накладывать на стену слой цементного раствора. Дело казалось простым: брать ведром из деревянного ящика серое месиво и разливать его равным слоем на кирпич. Но это, только казалось. Первое ведро раствора вместо того, чтобы улечься на кладке, потекло вниз по стене. Девушки засмеялись. Василий конфузливо покраснел.
- Ничего, бывает, - улыбнулся Николай. Второе ведро раствора Василий с горем пополам,
кое- как разлил, но не так, как надо. Николай снова показал, как надо держать ведерко в руках, как равномерным слоем распределять раствор.
Василию казалось странным: дело нехитрое, а ничего не получается. Как ни объяснял, как ни показывал Николай, Василий не мог освоить этого процесса. И хуже всего, что на лесах, он чувствовал себя неловким, неуклюжим, часто спотыкался, цеплялся за какие-то гвозди, делал ненужные движения.
Вскоре Николай убедился, что Василий не столько помогает, сколько мешает. Почти всю его работу приходилось переделывать заново. Ничего не оставалось делать, как поставить его на подноску кирпича, а на раствор Дашу.