- Ты с ума сошла!
После этого разговора между ними не могло быть примирения, это они понимали оба. Надя не могла простить ему ложь, измену. Василий Иванович хоть и чувствовал себя во всем виноватым перед женой, но не находил мужества честно признать свою вину, попросить у нее прощения. Несмотря на то, что жили они в одной квартире, целыми днями не видели друг друга. Василий Иванович завтракал и обедал в ресторане, дома не выходил из кабинета. В семье было тягостно и тоскливо, жить так дальше для обоих становилось невыносимо. Надо было либо разводиться, либо искать повод мириться.
Василий Иванович не смог долго вынести такого напряжения в семье и решил на продолжительное время уехать в Москву, чтобы отдохнуть там от семейных неурядиц, от Тасиной любви, от всей той мерзости, в которую он погряз последнее время. Он рассчитывал, что, пока будет проветриваться в Москве, ссора с женой постепенно сгладится, и в доме все войдет в прежнюю колею.
На пятый день после ссоры Василий Иванович с чемоданом зашел к Наде.
- Я еду в Москву по делам, - сказал он.
Она молчала, наклонив голову. Он вздохнул и вышел ив дома.
ОГОНЕК
Надя поднялась на второй этаж, отыскала номер квартиры. Перед тем как позвонить, заколебалась, чувствуя, что очень волнуется. Стоит ли посвящать Николая и Дашу в свои семейные дела? Для них будет неприятно слушать ее откровение. И надо ли из дому выносить сор?
- Ах, все равно! - сказала себе Надя и решительно протянула руку к звонку. За дверью послышались шаркающие шаги. Щелкнул замок. В приоткрытой двери показалась пожилая женщина, она удивленно посмотрела на молодую незнакомку.
- Горбачевы здесь живут? - несмело спросила Надя.
- Здесь, милая, здесь. Только они гулять пошли,- ответила женщина. - Пожалуйте в комнату. Они скоро придут.
- Я другой раз, - ответила Надя и вдруг спохватилась, что могла бы созвониться с ними по телефону. Как она не догадалась об этом!
- Пойдемте, пойдемте, - настойчиво говорила старушка. Ей понравилась молодая женщина с печальным и усталым лицом.
В квартире Горбачевых не было дорогой мебели, все просто, изящно, удобно.
Марья Тимофеевна была женщиной словоохотливой, она вдруг принялась рассказывать о Горбачевых.
- Мой-то сосед, Николай Емельянович, женился летом, привел в дом лебедушку, писаную красавицу, - говорила она, стоя против Нади, скрестив на груди руки. - Веришь ли, милая, будто заново на свет родился после женитьбы. Смотрю на них, касатиков, и душа радуется. Уж как они любят друг друга, как заботятся друг о друге. Придут с работы, резвятся, как дети малые. Она-то, Дарья Алексеевна, доктор, лечила меня. Я еще тогда, грешным делом, подумала: вот бы моему Николаю Емельяновичу такую женушку. Как в воду смотрела!
Слушая старушку, Надя подумала о том, что ни наветы злых людей, ни превратности судьбы, ни страдания, ни годы не могли погасить любовь в сердце этих людей.
- Значит, хорошо живут?
- Живут - дай бог каждому. И меня, старуху, приютили на старости лет, я у них вроде бы матери приемной. Одной семьей живем. Оба-то они сироты, ну, я и рада, что и мне есть за кем присмотреть, словом ласковым обмолвиться, - не без гордости промолвила Марья Тимофеевна. - Своих-то сыновей я в войну лишилась. Теперь Николай Емельянович и Дарья Алексеевна мне вроде бы как дети родные. А вы, милушка, кем же им доводитесь. Сродственница какая или так просто, знакомая? - вдруг спросила старушка.
- Знакомая, - ответила Надя.
В коридоре щелкнул замок, скрипнула дверь, послышались оживленные голоса.
- Пришли, - обрадованно сказала Тимофеевна и вышла из комнаты.
Надя в волнении смотрела на дверь. В комнату вприпрыжку вбежал Коленька. Увидев постороннюю женщину, остановился возле двери, удивленно присматриваясь к ней.
- Здравствуй, Коля! Не узнаешь? - сказала Надя.
- Здравствуйте! А мы с мамой и папой ходили аж на речку. На льду катались. А вы с Вовкой ходите на речку?
В комнату вошел Николай.
- Надежда Владимировна! Рад видеть вас! - сказал он, пожимая ее руку.
- Вы-то к нам и дорогу забыли, - упрекнула Надя. В дверях показалась Даша в темно-синем шерстяном платье с кружевным воротником. Лицо ее разрумянилось от мороза, глаза блестели, на щеках играли ямочки, и вся она светилась здоровьем, молодостью, счастьем.
- Наденька! - обрадовалась она. - А мы вас вспоминали сегодня.
- Чем вспоминать, лучше пришли бы проведать. Вот, видите, я пришла к вам.
- А где же Василий Иванович? - спросила Даша. Лицо Нади сразу сделалось печальным. Николай заметил, что после того, как он видел
ее последний раз, она очень изменилась.
- Болели? - спросил он.
- Нет, ничего.
- Как ваши ребята? - поинтересовалась Даша.
- Растут.
- Ну, а Василий? - спросил Николай.
Надя посмотрела ему в лицо как-то жалостливо и виновато.
- С ним что-нибудь случилось? - встревожился Николай.
- Ничего особенного, - тихо ответила Надя.
- Мы сейчас попьем чаю, - сказала Даша.
- Благодарю. Я только на минутку к вам.
- Нет, мы вас так не отпустим. - Даша вышла из комнаты.
- Так что ж с Василием? - спросил Николай.- Вы поссорились?
- Хуже, Николай Емельянович. Я очень несчастна, - ответила Надя и вдруг заплакала.
- Что с вами? Успокойтесь. Он поэтому и в Москву уехал, что вы поссорились?
- Не знаю. Я ничего не знаю. Последнее время я перестала понимать его.
Сквозь слезы, сбивчиво она рассказала о поведении Василия, о том, что в семье у них полный разлад и что она очень страдает.
Николай слушал ее, нахмурив брови. Он был не столько удивлен, сколько озадачен.
- Простите за мою откровенность, - сказала Надя, немного успокоившись. - Может, это и глупо с моей стороны посвящать вас в такие неприятные подробности. Но вы были с ним дружны. Вы хорошо влияли на него, он когда-то дорожил вашей дружбой.
- Упустили мы человека, - сказал Николай, встал и начал ходить по комнате, сунув руки в карманы.
- Я хотела уйти от него, - говорила Надя. - Но у нас ведь дети. Да и его жаль. Он может плохо кончить. Он стал неискренним, и это плохо прежде всего для него. А я что ж, я всегда смогу уйти от него. Обузой не буду. Сейчас он больше всего нуждается в товарищеской поддержке. Ведь он одинок, и мучается этим, только не подает виду. Нельзя же человека оставить на произвол судьбы.
- У нас часто бывает так: человек сделал что-то чуть выше обычного, мы начинаем шуметь о нем, как о герое. Слава кружит ему голову.
- Николай Емельянович, я хочу вернуть его на производство. Но как это сделать, не знаю. Когда он работал на заводе, был совсем другим.
- Вы с ним говорили об этом?
- Пыталась и не раз.
- Если он вас любит, а в этом я не сомневаюсь…
- Любит ли он?
- Вы и в этом сомневаетесь?
- Не знаю. Я решительно ничего не знаю. Мне кажется, что я скоро сойду с ума. Это очень тяжело, когда любишь человека, а он… Если бы не дети, я знала бы, как мне поступить… - Надя снова поднесла к глазам платок. - Единственное, что меня удерживает в его доме, - это дети. Но они все видят. Я, как мать, обязана заботиться о них, думать об их будущем.
Для Николая все это было новым, чего он раньше не подозревал. Его взволновало и встревожило то, что Надя рассказала ему сейчас.
- Мне хочется верить, что Василий перебродит и все войдет в норму, - начал он. - Не судите его жестоко, Надя, будьте великодушны и снисходительны к нему. Может, он и сам страдает от этого.
- Вряд ли. Я так жалею, что мы ушли от родителей, а я бросила завод. - Надя поднялась, прошлась по комнате, похрустывая пальцами. - Что ж, будем надеяться на лучшее. Вы извините, что я так разоткровенничалась перед вами… - попросила она.