И подъехал ко сыру дубу крякновисту,
И увидел он птицу черна ворона:
Сидит-то птица черный ворон во сыром дубе,
Перьице у ворона черным-черно,
Крыльице у ворона белым-бело,
Перьице распущено до матушки сырой земли.
Эдакой птицы на свете не видывал,
На белоем не слыхивал.
Становил он коня богатырского,
Свой тугой лук разрывчатый отстегивал
От праваго от стремечка булатного,
Налагает он стрелочку каленую,
Натянул тетивочку шелковеньку,
И говорил-то он таковы слова:
«Я подстрелю эту птицу черна ворона,
Расточу его я кровь-то по сыру дубу,
Тушицу его спущу я на сыру землю,
Перьице распущу я по чисту полю,
По славному раздольицу широкому».
Проязычит птица языком человеческим:
«Ты удаленький дородный добрый молодец,
Славный богатырь святорусскиий!
Ты слыхал ли поговорье на Святой Руси:
В келье старца убить то есть не спасение,
Черна ворона подстрелить то не корысть получить? —
Хоть ты подстрелишь птицу черна ворона
И расточишь мою кровь-то по сыру дубу,
Тушу мою спустишь на сыру землю
И перьице распустишь по славной по долинушке,
По раздольицу широкому чисту полю, —
Не укрятаешь плеча ты могучего,
Не утешишь сердца богатырского.
Поезжай-ка раздольицем чистым полем
Ко славному ко городу ко Киеву,
Ко ласковому князю ко Владимиру.
У ласкова князя у Владимира
Хорош честен пир-пированьице;
Над собой он, князь, невзгодушки не ведает:
Ездит поленичища в чистом поле
На добром коне на богатырскоем;
Она кличет-выкликает поединщика,
Супротив себя да супротивника.
Говорит-то поленица таковы слова:
«Ежели Владимир стольнокиевский
Не пошлет ко мне он поединщика,
Супротив меня да супротивника,
Самого Владимира под меч склоню,
Под меч склоню, голову срублю,
Черных мужичков-то всех повырублю,
Божьи церкви я все на дым спущу».
Стоит молодец, он пораздумался:
«Слыхал я поговорье на Святой Руси:
В келье старца убить то есть не спасение,
Черна ворона подстрелить то не корысть получить.
Хоть подстрелю я птицу черна ворона,
И расточу его я кровь-то по сыру дубу,
Тушицу его спущу я на сыру землю,
Перьице-то распущу я по чисту полю,
По славному раздольицу широкому,
То не укрятаю плеча я могучего
И не утешу сердца богатырского».
Снимает он стрелочку каленую
И отпустил тетивочку шелковую,
Свой тугой лук разрывчатый пристегивал
Ко правому ко стремечку булатному
И поехал по раздольицу чисту полю.
Поехал молодец, сам пораздумался:
«Прямоезжею дорогою поехать в стольный Киев-град,
То не честь мне хвала от богатырей
И не выслуга от князя от Владимира.
Если бы поехать во раздольице чисто поле,
Поотведать мне силы у татарина,
То побьет меня татарин во чистом поле,
Не бывать-то молодцу на Святой Руси,
Не видать мне молодцу свету белого».