— Прошу прощения, ваше высокоблагородие, как-то не задумывался над такой возможностью.
— А ты подумай! — ответил мой собеседник, вставая. С высоты своего немалого роста припечатал. — Я еще вернусь!
Я не просто подумал. Всю голову сломал, зачем меня в казаки вдруг стали агитировать? Что за странный фортель выкинула моя судьба? Неужто где-то там, на небесах, вспомнили, что Константину Спиридоновичу Варваци суждено погибнуть через 10 лет в звании хорунжего? Черноморского казачьего войска хорунжий, не Терского — так было в документах. Выходит, не о чем нам говорить с моздокским полковником? И зачем вообще мне в казаки? Я на гражданку хочу. В отставку. Тамаре под бочок. Навоевался!
Завеса над причинами таинственного визита приоткрылась быстро. Буквально на следующий день. В Моздок примчался наказной атаман Черноморского казачьего войска, Николай Степанович Завадовский. Хоть и не из знатных, и роду самого незавидного, из простых казаков, но большая шишка на Кавказе, вся увешанная орденами. Чудны дела твои, Господи! Генерал-лейтенант, загоняя коней, поспешал из самого Екатеринодара, чтобы почтить визитом подпрапорщика! Разве бывает такое⁈
Прибыл он не один. Взял с собой отставного войскового старшину Александра Лукича Посполитаки. Не иначе, группа поддержки в одном лице. Зато в каком! С первого взгляда видно: этот казачий грек или греческий казак — тот еще жук. Жучара каких поискать!
Заявилась в больничку эта парочка без лишней помпы. Прошли ко мне в палату и давай меня уговаривать в казаки идти. Я ничего не понимал.
— Не хватает в казачьем войске, — заливался соловьем атаман, — грамотных офицеров. Разрешено нам таковских переводить к себе из армии с прибавлением в чине.
Завадский, видя мое недоумение и растерянность, быстренько разговор свернул.
— Ты, хлопчик, погутарь с Лукичем. Он тебе все растолкует. Я все ж генерал-лейтенант, хоть батька и был овчаром. Мне не по чину тоби умовляти!
Атаман нас покинул. Его ждал богатый стол и кизлярка с чихирем у моздокского казачьего полковника.
Я перевел дух. Кавалерийский наскок черноморцев меня несколько выбил из колеи.
— Александр Лукич! Как грек — греку, растолкуй ты мне, что все это значит? То терцы ко мне заявились, теперь — вы…
— Цесаревич! — внушительно пробасил Посполитаки.
— Что — Цесаревич⁈
— Цесаревич является августейшим шефом казачьего войска.
Я умоляюще сложил руки. То, что наследник — главный русский казак, для меня не секрет. Но это не объясняло, с чего вокруг меня атаманы загарцевали. Или… Не может быть! Неужели припомнил Александр Николаевич мое участие в его лондонской любовной интрижке? Или без Тамары не обошлось⁈ Ну, фифа, ты у меня дождешься!!!
Я оттер внезапно выступивший пот со лба. Посполитаки смотрел на меня с доброй усмешкой.
— Навел про тебя справки. Как любит говорить мой атаман, дюже богато у тебя талантов, грече, и связями не обделен! Нам такой человек пригодится. Но — по порядку. С Ильей Дмитриевичем Орбелиани знаком? Можешь не отвечать. Знаю-знаю о твоем участии в его судьбе. Подфартило князю с тобой, ой, подфартило! Ныне он из Петербурга приехал в Ставрополь, в главный штаб всего казачьего войска. Привез цыдулю, да непростую. Личное послание Цесаревича наказным атаманам порешать вопрос с неким подпрапорщиком Варваци. Забрать его к себе в казачество и исполнить все желания. Каково⁈ Понимаешь теперь, отчего все так всполошились? Так что давай, выкладывай: чего тебе надобно, старче? А мой командир, Николай Степанович, побудет для тебя золотой рыбкой.
— В отставку хочу. Ни мундира, ни пенсии мне не нужно.
— Понятно. Про твой конфликт с Его Светлостью князем Чернышевым мне также известно. Не выпустит тебя военное министерство. Выходит, только в казаки тебе и дорога.
— Чем же мне поможет сей переход?
— А тем, мой друг, что у нас пока самоуправление. Собираются принять Положение о Кавказском линейном казачьем войске. Лишат нас былой самостийности. Но то когда будет?[3] А пока просьба об увольнении из воинского казачьего сословия подается непосредственно Наказному атаману. Выйти из службы можно при следующих условиях: иметь не менее 17 лет отроду, отказаться от пользования станичными землями, уплатить все недоимки, не состоять под судом. Это — если ты казаком родился. А если приписан из армейских с оставлением при кавалерии аль пехоте, тут и вовсе плевая история. Ты подпрапорщик? Значит, перейдешь к нам хорунжим. Месяц-другой выждем — напишешь прошение. И свободен. Завадовский чинить препону не станет. Для него исполнить просьбу наследника престола — как бальзам на душу. Очень любит Николай Степанович угождать старшему начальству. Редкий талант! А кто ж у нас главнее августейшего нашего шефа и будущего Императора⁈