— Нет! Этого я не допущу! — взорвался Сандро.
— Я с тобой, брат! — откликнулся Димитрий.
— Русские! Русские идут! — послышались крики на улице.
Братья удивленно переглянулись. Александр вышел за дверь. Вернулся.
— Ничего не понимаю. Лазутчики твердят, что слабый отряд из Поти числом не более полусотни занял без выстрела бастион на берегу моря в трех верстах от форта[3]. Высадили десант. Наши люди отступили. И сейчас разбегаются из укрепления Святого Николая, будто князь Аргутинский приближается сюда со всеми пушками и солдатами.
— Я же говорил! Гурийцы впечатлительны, — тут же вмешался змей-искуситель по имени Коста. — Не дайте им увести с собой пленных.
— Идем! — решился Сандро. — Тебе дать оружие?
— У меня кое-что есть! — хитро улыбнулся я и продемонстрировал свой маленький английский двуствольный пистолет, искусно припрятанный на теле.
— Ты опасный тип, Коста! — воскликнули братья-князья.
Мы вышли из домика.
Вокруг царила паника. Гурийцы разбегались, поджигая на прощание последние уцелевшие постройки. Около погреба, превращённого в тюрьму, толпились люди Болквадзе. Самого вожака уже не было видно. Видимо, придется его разыскивать в лесах.
— Где русский шпион⁈ — вопил тот самый мараз, который меня сдал.
— Я здесь, подонок! Лови подарок от Зелим-бея!
Без колебаний выстрелил ему прямо в сердце. Он рухнул. Растерянные мятежники отступили. Братья Гуриели решительно направили на них свои ружья. К ним тут же присоединились люди из их деревень.
— Все кончено! — закричал я. — Возвращайтесь по домам.
Мои слова подтвердил выстрел из двух орудий с судна, бросившего якорь около берега. Ядра впились в баррикаду, разбрызгивая в разные стороны щепки. Послышались крики раненых.
— Баркас! Баркас с десантом! Бегите, глупцы! — не унимался я.
Меня послушались. То один, то другой мятежник, убедившись, что я не соврал насчет баркаса, откалывались от толпы и быстро удалялись. В пешей ходьбе гурийцам не было равных. Они могли на своих двоих дойти до Кутаиси всего за полтора дня. А когда речь шла о собственной жизни? О, тут они могли обогнать конника.
— Что дальше, Коста? — взволновано спросили братья.
— Дальше? Убедимся, что пленным ничего не угрожает и отправимся в погоню за Абесом. Кто-кто, а он на снисхождение рассчитывать не может. Наверняка, постарается укрыться в лесах или сбежать в Кобулети. Нам понадобятся лошади.
— Насчет лошадей не волнуйся. И насчет Болквадзе — тоже. Я догадываюсь, куда он бросится спасаться, — самоуверенно заявил Димитрий.
… Погорячился князь Гуриель. Абес оказался твердым орешком. Два месяца за ним гонялись. Даже когда его окружили со всех сторон, он не потерял присутствия духа. Защищался до последнего. Отстреливался, отступая все глубже и глубже в лесную чащу. Рассчитывал до зимы прятаться в горах, чтобы не быть повешенным. Не вышло. Люди князей Гуриели, как и мятежный вождь, были как дома в предгорьях перед Чолоком[4]. И сторонников у Болквадзе не осталось: по всей Гурии одно селение за другим присягало русскому царю. Даже турки в кобулетском санджаке ловили беглецов и отправляли их князю Аргутинскому.
10 ноября мы прибыли в Озургети. Привезли с собой, помимо Абеса, еще 13 вожаков. Многих из них выдали отцы семейств. Можно было считать, что восстание полностью подавлено.
Я представил полковнику братьев Гуриели как лиц «истинного благоразумия и отличного усердия к службе». Они получили полное прощение. Моя же миссия была завершена.
— Я доволен вами, унтер-офицер Варваци! — обрадовал меня князь Аргутинский-Долгорукий. — За проявленное усердие в разгроме мятежа, за спасение русских пленных из лап озверевшей толпы, за личное мужество и приведения края в спокойствие один из десяти Георгиевских крестов, которые Государь пожаловал отряду, по праву принадлежит вам! Как и унтер-офицерский чин!
Что сказать? Армянский князь оказался человеком слова. Благодаря ему первый шаг на пути к свободе сделан. Только первый. Унтер-офицеру без второго креста, который превратит меня в прапорщика, в отставку не выйти по своему желанию. Зелим-бей и Коста Оливийский умерли. Бесповоротно или нет, кто знает? Оставалось лишь надеяться на военную фортуну и тянуть солдатскую лямку. Нудную и беспросветную.
Эта ненужная служба навалилась сразу, стоило сменить чоху на военный мундир. Мне пришлось сопровождать вместе со своей ротой сотни пленных до Кутаиси. Привет серой шинели! Скорее бы добраться до Манглиса, а затем и до Тифлиса! В конце концов, нужно же дочку покрестить. Как вы там поживаете, мои родные, моя единственная отрада в этом неласковом со мною мире?