— Шутки шутками, — возразил Кардашевский, — но, думаю, ничего предосудительного, если люди по такому поводу соберутся.
— И то! — воскликнул ободрённый парторг. — Может, и в самом деле? Вы только взгляните в окно: народ валом валит.
— Эх вы! — укорил их Левин. — Всё-таки взбаламутили людей. А теперь разыгрываете спектакль.
— Вот клянусь! — Бурцев даже в грудь себя ударил. — Честное слово, Всеволод Николаевич!
— Хорошие вести — они с крыльями, — вставил Кардашевский и распахнул дверь: — Входите, товарищи! Все входите…
— С новым домом, Всеволод Николаевич!
— Обмыть не мешало…
— Кому что, а ему только обмыть!
— Болот Нюкулайабыс, с новосельём вас!
— И нас!
— Вот вам и митинг, товарищи. Прямо-таки негаданно получилось, — сказал председатель. — Как ни сопротивлялся хозяин, а придётся ему выслушивать наши благодарности.
— Дай-ка мне, — попросил из задних рядов тракторист Паша Томмотов. — Расступись, народ, а то испачкаю… Дайте человеку раз в жизни серьёзно высказаться… Я к Всеволоду Николаевичу вот таким шпингалетом пришёл учиться. Почему-то в детстве мечтал олонхосутом стать… Жаль, не получилось, талант не к тому. А сейчас вот как пригодилось бы! О таких людях не скажешь словом, надо песню спеть…
Тут все загомонили. Левин обнял Пашу, что-то сказал ему на ухо — тот засмеялся.
— Простите меня, старика, — сказал Левин, — устал я что-то. Больно много шума получилось. А касательно благодарности, то будет у меня к вам просьба: ходите сюда почаще. Вот тебе, беляночка…
Старик протянул Тамаре-библиотекарше ключи на проволочном кольце, оглянулся ещё раз на книжные стеллажи и стал пробираться к двери:
— До свиданья, всем спасибо за добрые слова…
Слышно было, как Левин грузным шагом сошёл с крыльца.
— А ведь за сердце держится старик! Худо ему стало…
— И проводить не догадались!
— Ахти нас, бежим догоним!
Левин даже испугался, увидев бегущую на него разноголосую толпу.
XXII. С чего началось
— Саргылана Тарасовна, разрешите, пожалуйста, ознакомиться с вашими поурочными планами.
— Пожалуйста.
Пестряков минут десять читал, словно заучивал наизусть. Затем он пошевелил губами, чем привёл в движение усы.
— Н-да, план подробный… По такому плану и работать легко, — он подтолкнул снизу свои очки. — Так как называется у вас тема сочинения для шестого «Б»?
— «Если бы я был волшебником».
— Волшебником?..
— Прекрасная тема! — вмешался Нахов. — Хоть позаимствуй! А то сплошная преснота: «Моё лето», «Пионер — всем пример»…
Тимир Иванович не спеша открыл свой портфель, достал министерскую книжку. Начинался государственный разговор.
— Садитесь, Саргылана Тарасовна, в ногах правды нет. Вам известно, какие темы рекомендуются для шестых классов?
— Известно. Я читала…
— И ваша тема здесь тоже указана?
— Нет, не указана.
— Выходит, такую тему нам не рекомендуют? — спросил Тимир Иванович, подводя собеседницу к нужному выводу.
— Не знаю…
— Плохо, что не знаете. Программа для нас — закон, принятый государством, и мы обязаны выполнять его. Кстати, я вам об этом уже говорил, — помните, случай с дуэлью Пушкина? А теперь — здравствуйте, «волшебники»… и уже успели провести в шестом «А». Вина наша общая, ваша и моя, недоглядел. Так давайте больше не повторять этого. Попади это сочинение на глаза какому-нибудь придирчивому инспектору, как пить дать, идейная ошибка! Говорю вам как старший товарищ.