– А тут послушать нельзя?
– Слишком много отвлекающих факторов, слишком много чужих мыслей…
– Это не может подождать?
Чарльз Уоллес посмотрел на отца и ничего не ответил.
Мистер Мёрри вздохнул:
– Все мы приняли миссис О’Киф и события этого вечера близко к сердцу, но ты всегда был склонен слишком много на себя взваливать.
Голос мальчика напрягся.
– На этот раз я ничего на себя не взваливал. Это возложила на меня миссис О’Киф.
Отец серьезно посмотрел на него и кивнул:
– Куда ты собрался?
– Недалеко. К звездному валуну.
Мистер Мёрри сполоснул свою чашку, и еще раз сполоснул, и еще.
– Ты еще ребенок.
– Мне пятнадцать лет. И со мной ничего не случится между домом и камнем.
– Хорошо. Только недолго.
– Не дольше необходимого.
– И возьми с собой Ананду.
– Мне нужно побыть одному. Пожалуйста, папа.
Мистер Мёрри снял очки, посмотрел сквозь них на сына, держа очки на отлете, потом надел снова.
– Хорошо, Чарльз.
Мег смотрела на мать и думала, что та, наверное, еле удерживается, чтобы не напомнить своему младшему ребенку не забыть про ботинки и теплую куртку.
Чарльз Уоллес улыбнулся матери:
– Я надену синий анорак, который Кальвин мне привез из Норвегии.
Последней он улыбнулся сестре, потом прошел к черному ходу и плотно притворил за собой дверь.
– А остальным пора в кровать, – сказала миссис Мёрри. – Тебе в особенности, Мег. Ты же не хочешь снова простудиться?
– Я возьму с собой Ананду.
– Мы даже не знаем, приучена ли она проситься на улицу, – возразил отец.
– Она ела, как хорошо выдрессированная собака.
– Ладно, тогда пускай идет с тобой.
Мег не знала, почему появление большой светло-рыжей собаки вызвало у нее такое облегчение. В конце концов, Ананда не может быть ее собакой. Когда Кальвин вернется из Лондона, им нужно будет возвращаться на свою съемную квартиру, а там не разрешают держать животных, и Ананде придется остаться у Мёрри. Но все шло как надо. Мег чувствовала, что Ананда нужна.
Собака поднялась вместе с Мег наверх, словно всю свою жизнь прожила в доме Мёрри, протрусила через захламленный чердак и прошла в комнату Мег. Котенок спал на кровати. Большая собака понюхала этот комочек меха и замолотила хвостом от избытка дружеских чувств. Хвост у нее был длинный, с золотистым подвесом, указывающим, что где-то у нее в родне был сеттер или лабрадор-ретривер. Собака с таким хвостом могла снести все на своем пути не хуже, чем слон в посудной лавке. Котенок открыл глаза, пошипел для порядка и заснул снова. Ананда одним прыжком вскочила на кровать и радостно замолотила мощным хвостом. Котенок проснулся и перебрался на подушку.
– Спать на кровати не разрешается! – объявила Мег. То же самое она часто говорила Фортинбрасу.
Ананда умоляюще взглянула на нее янтарными глазами и тихонько заскулила.
– Ну ладно, только здесь, наверху. Внизу – ни в коем случае! Если хочешь стать частью семьи, тебе придется это усвоить.
Ананда гулко шлепнула хвостом. Свет настольной лампы заблестел в ее глазах, делая их золотыми. Шерсть ее лоснилась.
– Ну-ка подвинься. – Мег улеглась. – Теперь, Ананда, – возвращение к детской привычке разговаривать вслух с домашними животными действовало на нее успокаивающе, – нам нужно очень внимательно слушать Чарльза Уоллеса. Ты должна помогать мне вникать, или тебе придется сойти с кровати.
Она погладила Ананду. Шерсть собаки пахла папоротниками, мхом и осенними ягодами, а на ощупь была теплой и чуть покалывала ладонь. Покалывание поднялось от ладони вверх по руке. Мег отчетливо увидела внутренним взором, как Чарльз Уоллес идет через место, где некогда располагался огород близнецов, а теперь росла небольшая роща елочек – проект, которым они могли заниматься на каникулах. Их великолепный огород прекратил существование, когда близнецы уехали в колледж. Мег скучала по нему, но понимала, что родители слишком заняты, чтобы ухаживать за чем-либо серьезнее грядочки с салатом и помидорами.
Чарльз Уоллес шел знакомым путем. Положив руку на Ананду – покалывающее тепло перетекало между ними в обе стороны, – Мег следовала за братом. Когда он вышел на открытое место, где находился звездный валун, дыхание Ананды участилось. Мег чувствовала, как поднимается и опускается грудная клетка большой собаки под ее рукой.
Луны не было, но звездный свет посеребрил зимние травы. Деревья за камнем стояли темными тенями. Чарльз Уоллес посмотрел через долину на темный гребень сосен и на тени холмов за ним. Потом он запрокинул голову и воскликнул: