Джонатан прочитал отчет дважды.
Поначалу он показался ему совершенной выдумкой, превратным толкованием фактов, особенно тех, что касались Тони Чу. Но потом он заколебался. Слишком много было в этом отчете реальных фактов, чтобы отбросить его просто, как фальшивку. Он испытал смятение, например, прочитав целую страницу, посвященную его отношениям с леди Сьюзен Соррел. Отношения эти были настолько тайными, что он поначалу глазам не поверил, наткнувшись на ее имя в этих бумагах. Он был совершенно убежден, что Сьюзен никому не рассказывала об их романе, пока он продолжался и после того, как закончился. Она слишком боялась сплетен, которые могли достичь ушей мужа. Меньше всего ей хотелось разводиться с богатым банкиром.
Но сам он был чист, как и сказал Поле. Даже если верна информация о Тони, что, разумеется, настораживало. Если это правда, то тогда, не исключено, его вовлекли в какую-то аферу, о которой он и не подозревал. И тогда его компания, да и он сам, может оказаться в опасности. В серьезной опасности. Нужно как можно скорее лететь в Гонконг и заняться собственным расследованием.
Однако более всего он был потрясен и надломлен всплывшими деталями из прошлого Арабеллы. Информация подтверждалась фотокопиями документов, относящихся к времени ее жизни в Париже. Они тщательнейшим образом фиксировали французский период ее биографии. Не оставалось никаких сомнений в том, что она действительно была у мадам Клео «девушкой по вызову» под именем Фрэнсин. Об этом свидетельствовали, впрочем, не только документы. Например, ее искушенность в постели, сам подход к мужчинам, который выдавал ее принадлежность древнейшей профессии, особого рода светскость, элегантность… Девочки у мадам Клео всегда были высший класс.
Тщательно сложив бумаги и вернув их в конверт, Джонатан поднялся и зашагал к лифту. Что касается гонконгских дел, то здесь, в Лондоне, ими он заняться не мог. Но подняться наверх и потолковать с женщиной, на которой был женат, – это он мог.
Пока Джонатан поднимался на десятый этаж, ярость, клокотавшая в нем и до того тщательно подавляемая, готова была излиться наружу. В люкс он вошел, весь дрожа, с посеревшим лицом. Он закрыл дверь негромко, и все равно Арабелла услышала и, улыбаясь, вышла в холл.
– Ну как, дорогой, все в порядке? – спросила она, подходя и целуя его в щеку.
Джонатан, находившийся под впечатлением прочитанного о жене, едва выдержал ее прикосновение. Ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не отшатнуться или не ударить ее.
Ведь он любил ее, считал ее самым большим приобретением в жизни, а оказывается, она запятнана и порочна.
– Так как прошла встреча в «Харт»? – снова спросила Арабелла.
– Да так, – неопределенно ответил он, снова загоняя внутрь душащий его гнев.
Непривычная холодность мужа заставила Арабеллу подозрительно посмотреть на него. «Впрочем, скорее всего, – решила она, – его дурное настроение вызвано встречей со злым гением, Полой О'Нил». Она вернулась в гостиную, где читала в ожидании Джонатана, и села на диван. Рядом лежало вязанье. Арабелла взяла недоконченную детскую кофточку и начала работать спицами.
Джонатан последовал за ней, положил конверт на стол, прошел к бару и налил себе чистой водки.
Потягивая ее, он глядел на жену. Сегодня живот ее выглядел особенно большим. Роды вот-вот начнутся, и, как бы разъярен он ни был, надо сдерживать себя. Она ему больше была не нужна, с ней он разведется не мешкая, но ребенком он не поступится ни за что. Ему нужен сын и наследник.
Джонатан спросил как бы между прочим:
– Тебе приходилось встречаться в Гонконге с неким Тони Чу?
Если Арабеллу и насторожил вопрос, она ничем этого не выдала.
– Нет, а что? – мягко откликнулась она.
– Да нет, просто так. Его имя упоминали сегодня, когда я встречался со своими адвокатами. Я подумал, может, ты познакомилась с ним во время своих разъездов. Или просто слышала что-нибудь.
– Боюсь, что нет, милый.
Джонатан допил водку, взял со стола конверт и пересек комнату. Подтащив к дивану стул и усевшись напротив Арабеллы, он сказал:
– Ты в свое время долго жила в Париже. Однако всегда отказывалась съездить туда. Отчего?
– Я никогда не любила этот город, – по-прежнему ласково ответила Арабелла, поднимая взгляд от вязанья.
– Тогда почему же ты прожила там целых восемь лет?
– Я там работала. Ты же знаешь, я была манекенщицей. А почему ты, собственно, спрашиваешь, милый?
– Ты что, боишься ехать в Париж? – медленно спросил Джонатан.
– Ну разумеется, нет. Какие странные вопросы ты задаешь сегодня. Право, не могу тебя понять.
– Боишься случайно столкнуться со своими прежними… клиентами, не так ли, Фрэнсин?
Арабелла посмотрела на Джонатана. В бездонной черноте ее глаз светилась невинность.
– Не пойму о чем ты. И почему ты называешь меня Фрэнсин? – Она негромко рассмеялась и покачала головой.
– Потому что так тебя называли, когда ты была «девушкой по вызову».
– Бог с тобой, о чем ты? – Арабелла снова метнула на мужа быстрый взгляд.
– Не смей возражать! Вот здесь все свидетельства. Пола О'Нил была так любезна, что снабдила меня ими. Пожалуйста, можешь сама полюбоваться, – сказал он, прожигая ее взглядом. – Они тут исследовали мое прошлое… да и твое заодно.
Арабелле ничего не оставалось, как взять бумаги, которые Джонатан подталкивал ей.
– Читай!
И вот тут ее охватил страх. Она увидела в его глазах мрачный блеск, непримиримую злость. В гневе он бывал жесток и опасен – это она знала. Арабелла повиновалась. Она бегло проглядела лежавшие перед ней бумаги. Читать внимательно не было нужды, она знала, что в них содержится ее приговор. И все равно слова сами бросились в ее глаза. Сердце у нее защемило.
Она вернула Джонатану бумаги. Лицо у нее было белее полотна. В глазах сверкнули слезы.
– Милый, умоляю, выслушай меня. Позволь мне объясниться. Пожалуйста. Мое прошлое не имеет ничего общего с настоящим, с тобой, с нами обоими. Это ведь было так давно. Я была очень молодой. Мне было всего девятнадцать лет. И эту жизнь я давно оставила позади, милый.
– Еще раз спрашиваю тебя, – сказал Джонатан. – Ты знаешь Тони Чу?
– Да, – прошептала Арабелла.
– Он финансировал твою лавку древностей в Гонконге?
– Да.
– Почему?
– Нам и раньше приходилось работать вместе. Он был для меня чем-то вроде антрепренера.
– И он натравил тебя на меня, не так ли? Превратил меня в нечто вроде мишени. Хотел, чтобы я клюнул на тебя и женился, чтобы навсегда оказаться под его неусыпным оком. А ты чтобы докладывала ему результаты наблюдения.
– Нет-нет, это не так. О Джонни, я просто влюбилась в тебя! Честное слово! Как ты можешь в этом сомневаться?
– Признавайся, это была просто ловушка! Мне все известно, – напирал Джонатан.
Арабелла задрожала.
– Правда состоит в том, что в тот вечер, когда мы познакомились у Сьюзен Соррел, я действительно хотела тебя поймать. Но потом все переменилось. Я полюбила тебя. Верь мне. И как ты можешь сомневаться в этом после Мужена, где мы были так близки, так потрясающе близки – мы стали одно целое.
– Я не верю ни одному твоему слову, – заявил Джонатан и пошел налить себе еще водки.
Арабелла молчала, ожидая, когда он вернется на место. Едва он сел, как она заговорила вновь.
– Я сказала Тони, что ничего не буду ему про тебя рассказывать. Не хочу. А когда я поняла, что у нас будет ребенок, об этом вообще не могло быть речи… Я люблю тебя, – повторила Арабелла, не отводя от Джонатана глаз.
– И в этом деле с наркотиками ты тоже замешана?
– Я не знаю, о чем ты говоришь! – На сей раз Арабелла и впрямь растерялась.
– Да перестань же ты, ради Бога, отрицать очевидное! – крикнул Джонатан. Заслон внутри него прорвался. Он вскочил со стула и бешено затряс Арабеллу за плечи.
– Шлюха! – кричал он. – Гулящая, проститутка! А ведь я любил тебя. Да что там любил – обожал. Я считал, что ты само совершенство, что ты самая прекрасная женщина на свете… самая чистая. А ты… ты ничто… грязь под ногами.