— Где? — княжич показал на ворота и выразительно повернулся к закату.
— Не знаю, — слегка удивлённо и немного испуганно пожал плечами воин. — Я Буешу утром, как приказали, выслал с наказом. Верхом отправил!
— Буешу? О нём потом поговорим. Открывай ворота, зови хозяина двора, — Горан кивнул на закрытые створки.
Воин попробовал толкнуть сначала ворота, но они не поддались — оказались заперты изнутри на засов. Потолкался в калитку, но и она была закрыта. Тогда он позвал двоих себе в помощь и они начали что есть силы колотить и по воротам, и по калитке, пока к ним, наконец, не вышел щупленький седой старичок.
— Ты тут хозяин? Принимай на постой!
— Проходить-то проходите, располагайтесь, гости добрые. А вот как вас столько-то? — дед не без помощи воинов вытащил из ушек тяжелый брус и распахнул ворота. — У меня ж ни снеди, ни сена не заготовлено ещё, да и большой дом с зимы не топил. Кто ж по перепутице поедет, вот и не ждали никого, все по деревням.
— А до деревень далеко? Я двоих выделю, напиши им записки, отнесут, — Горан достал из седельной сумки приготовленный загодя мешочек с задатком и бросил старику.
— Не больше часа хорошего ходу.
Хозяин постоялого двора взвесил денежки на ладони, оценив сумму, и закивал. Потом поспешил открыть двери и в дом, и в конюшню, и в сарай, где всё же нашлось несколько охапок сена лошадям. Горан отрядил двух молодых гридней отнести записки от старика и, оценив как скоро стемнеет, разрешил заночевать там и вернуться утром. Потом согнал с телег сенных парней и девок и отправил поработать — подготовить комнату хотя бы для княжон и общую гридницу для всех, да взять у старика припасов, протопить печь и каши наварить. Самим, раз двор пустой стоит, и их не ждали.
Горан был зол. В доме стояли затхлость и сырость, видать он простаивал чуть ли не с середины зимы. И даже две печи, в которых уже во всю горели дрова, не управятся просушить столько не то что до утра, за неделю. Тут им в помощь нужны солнце в распахнутые окна и ветер, и дюжина девок с тряпками, метёлками и горящими в глиняных плошках пучками трав. А так… хоть истопись, а лучше не станет.
Остальные тоже не сильно-то были радостны. Конечно, лучше ночевать под крышей, а не на сырой земле. Но ещё лучше, когда в доме тепло и уютно, а перед этим есть где счистить пыль и грязь с одежды, а если бы ещё и отмыться… но последнее немного подождёт. Да и хочется вытянуть уставшие ноги, а не бегать, устраивая телеги, обихаживая коней и выискивая местечко для себя.
Спать улеглись большой частью в общей гриднице, только девушек и княжон устроили в каморах наверху и княжич с ночной стражей бодрствовали в сенях, в очередь осматривая дорогу с крыши конюшни и теша себя срамными разговорами.
— А она ка-а-а-ак!.. А там у неё во! — в лицах рассказывал один, под дружное хихиканье остальных. — Как есть говорю, я потом дня два шатался. Горшком меня она всяк-так огрела.
— Так ты её, небось, совсем заморозил! Сам же сказывал, осень была, — хохотнули слушатели.
Когда очередной порыв смеха улёгся, гридни заметили на лестнице зардевшую, как маков цвет, девушку, переводившую взгляд с княжича на кружащиеся под потолком огоньки. Что делать, расступились, пригласили пройти. Она робко сошла вниз и постоянно оглядываясь, на ухмылки мужчин и теребя кончик косы, путая волосы кругом накосника, вышла вперёд, встала напротив Горана и, опустив глаза к полу, тихо проговорила:
— Княжна сердится, просила вам передать, что недовольна.
— Я вот тоже недоволен, — серьёзно, даже без усмешки, ответил он. — Что-то случилось?
Девушка помотала головой, продолжая лохматить косу и переминаясь с ноги на ногу. Ей очень хотелось спрятаться от откровенных взглядов на неё, да и просто было страшно.
— Тогда иди спать.
— А как же княжна Углеша? — девушка робко посмотрела в лицо воина.
— С сестрой я утром поговорю, — устало ответил Горан и махнул рукой, поворачиваясь к притихшему было шутнику-рассказчику. — Пора сменять, иди ты. Через пару частей часа тебя воротят.
Воин кивнул, сразу сбросив всю браваду и задор, подхватил прислоненное к стене копьё и пошел к двери. Но стоило ему выйти на крыльцо, как с порывом ночного воздуха в сени ворвался свист дозорного. Гридни подобрались и, чуть не сбив с ног девушку, выбежали на улицу. А у лестницы стало темно, ведь огоньки, оставшиеся без присмотра и поддержки создателя, осыпались истаявшими искорками.
Дозорный спрыгнул во двор и махнул рукой в сторону ворот:
— Там наши из деревни пришли, а с ними два десятка крестьян с мешками.