Четыре или пять долей часа спустя Стояновичи дрогнули — силы были слишком не равны. Но они не побежали, просто шаг за шагом отступали по дороге. Горан и Углеша уже отпустили духи и теперь бились как и остальные дружинные сталью, разве что, собравшись, воздвигали щит за щитом, выгадывая мгновения для своих людей.
Бой длился больше часа, когда Горан приказал оставшимся двум своим волхвам уводить княжну. А сам кивнул Ладе и она со своими девушками прикрыла его. Но княжич и не думал бежать сам. Он опустился на колено, успокаивая дыхание и собирая поток силы, текущей сквозь дар. Горан устал, да и на версту кругом они вычерпали всю почти силу. Но для последнего, самого сложного удара, больше нужен не широкий поток, а искусство справиться с ним. Та струйка, что наскреблась, заметалась по сферам, ломаясь и огранясь сквозь дар, пока не сплелась в тот самый щит.
И вдруг дорогу перегородила стена льда! А за спиной послышались знакомые голоса. Но Горану уже было всё равно. Он развеял собравшееся умение и безучастно распрямился, наблюдая как Камил ведёт в бой свежий конный отряд из старшей дружины. Вымотанные боем Квилиновичи отступили, оставив полтора десятка своих убитыми на земле.
Княжич вдохнул высушенный воздух вокруг и закашлялся. Дождь остался в сажени от него, не в силах пробраться за исчезающие остатки так и не доделанного щита. Горан следил за потоками силы и жалел, что не успел показать это умение Ей, ведь именно она и подсказала когда-то мысль о создании подобного щита. Но, увы, семь лет назад ни у кого из них не было для этого сил и умений…
Размышления Горана прервал спешившийся и поклонившийся Камил. Княжич улыбнулся ему, пытаясь вырваться из так внезапно нахлынувших воспоминаний.
— Княжич, нас послали княжъ и старейшины вам на выручку. Велено было проводить домой. И ещё повторяю их напутственные слова — клан к войне будет готов.
Горан кивнул и взмахом руки велел идти следом. Горло пересохло и сквозь него не получалось продавить ни слова. Да они и не требовались — юный княжник был слишком счастлив блестящим выполнением первого серьёзного приказа. А война для юноши пока была просто звонким словом.
Теперь их ждал лишь разговор с отцом, отчего Горану стало и горько и радостно. Но несмотря ни на что над ним довлела усталость.
Глава 30
Ходил по воду — пришел попусту,
да ещё и песком дно протёр
(народная присказка)
В родной дом они добрались уже в вечерних сумерках, уставшие от долгой и трудной дороги. Кучу первым же делом отправили к лекарям, а остальные разбрелись по своим каморам. А то, что никто больше не вышел навстречу, так оно и понятно — не те нынче времена, и не победителями они вернулись.
Горан задержался на стремительно пустеющем дворе, провожая взглядом своих спутников и мысленно обмеряя каждого по его пути. Он тоже хотел поскорей смыть с себя дорожные пыль, грязь и усталость и рухнуть в сон, но колебался, словно лист на холодном ветру. Куда? В отцовский терем или в дружинный дом? Так дома рядом с сестрой быть и поутру чуть свет встретиться. А в дружинном глаза отводить, искать какими словами сказать, что столько справных гридней не вернётся, а потом и объясняться кто тому виной. И где-то с краю скреблась тень мысли о высоком настиле, уже не пахнущем струганной свежей доской и потемневший от времени. Но Горан всё же был княжичем, поэтому решительно мотнув головой отправился в дружинный дом.
И правда, его там ждали. Весь двор оказался заполнен не только гриднями, но и семьями из женского двора. Тут собрались, наверное, обе дружины — и вся старшая, и не меньше трети из младшей. Они молчали, смотрели на Горана кто вопросительно, кто с надеждой, кто с укором или с любопытством, но не говорили ни слова, не окликали. Княжич шел сквозь толпу, стараясь не встречаться ни с кем взглядом и чувствовал, будто плывёт сквозь кисель тревоги и боли.
Он прошел до крыльца, поднялся, взялся за ручку и… замер. Постоял, а потом чуть повернувшись к людям тихо заговорил. Горан называл по очереди имена и для каждого добавлял «погиб», «остался раненым», «едет следом» и так далее. А когда закончил уже решительно, расправив плечи и выпрямившись, вошёл в дружинный дом и отправился в свою камору. Ему стало легче, будто прорвался гнойник вокруг гнилой занозы. За стенами, во дворе, по-прежнему молчали.