Наконец-то княжник ушел, и даже дверь за собой прикрыл. А Горан снял шапку с промокших от пота волос и бросил её на стол, прямо поверх разложенных бумаг. Он досадовал на себя и троюродных братьев. Вон, доброхоты ещё тогда, недели назад, когда он ещё только селил их в дружинном доме, шепнули какую награду княжникам пообещали старейшины. Не княжъ, а старейшины. Те дни, что были оставлены за Гораном, теперь между собой поделят эти два засланца, коли заслужат. И теперь они деятельным напоминанием маячили перед глазами.
Княжич подошел к стене возле окошка и, выдохнув, прижался лбом к тёплым брёвнам. Мысли, перемешавшиеся и спутавшиеся, понемногу приходили в порядок, и кулак, занесённый для злого удара, разжимался на опускающейся руке. А за окошком послышались голоса гридней, дежуривших сегодня при нём.
— Так командир опять сам не свой ходит. Вот как княжников в дружину сослали, так и посмурнел.
— Да не, это сегодня он в старшинный дом отправился, а третьего дня с таким же печальным видом опять к швеям забрёл. А до этого к прачкам. А до этого… Жениться ему надо!
— Ну ты взял, жениться. Он же княжич, а не как мы. Ему простые девки не чета…
Горан покачал головой и вернулся к столу, буркнув под нос «Хуже баб, сплетники, засиделись». Он переложил шапку на сундук, а сам развернул список воинов и принялся решать кого куда направить в следующую неделю. Всё же и старшая, и младшая дружины под его началом, а дел у них… Почётная охрана княжу из старших воинов и княжичам из гридней, княжине с княжнами из воительниц, да стражу на ворота поместья, и в два раза больше на ворота приместья, и на заставы по дорогам, и в Княжий град, который так лишь купцы и зовут да на картах пишут, а вся волость просто Городом называет. Да и обещание присылать в помощь наставникам гридней надо выполнить.
Весь остаток вечера Горана никто не тревожил, да и ночь оказалась на редкость тихой. Утром же, едва рассвело, он сам поднял всех, кто был в дружинном доме и отправил поразмяться — деревянные мечи, древки от копий, а дальше всё как прошлым днём с отроками. Только на роль защищающихся назначил Камила с Радимом и всех болтунов досужих, про кого вспомнил.
Глава 15
Дело в руках — тревога в прах.
(народная присказка)
Горан лежал в своей каморе и улыбался, гоняя крошку птичку-светлячка над собой. Единственное, что омрачало веселье — надобность ночевать сегодня в дружинном доме, а не на сеновале. Но это так, мимолётная досада после замечательного дня.
Утро с его побудкой и нежданной тренировкой закончилось большой потехой. Некоторые гридни, из тех кто помоложе, деревяшки-то взяли, а войлок-простёжку не надели. А в зарубе их били хоть и не в полную силу, но и не шибко осторожничая. И шли эти горе-защитники, а их всех собрали под командование Камила с Радимом, охая и покряхтывая, мечтая отлежаться. Но не тут-то было, Горан зачитал кого куда на этот день назначил. И вот надо же было так совпасть, что почти все несчастные отправились на обход застав — а это до позднего вечера почти без отдыха шагать по дорогам.
Камилу и Радиму тоже дело нашлось — им княжич поручил проверить и составить опись одному броней, второму оружия. И постараться успеть до вечера. Ради такого дела Горан даже к Безусому решил сходить ещё на день-два позже. Ну и потом их оружейной клети каждый раз, как проходил мимо, он слышал то позвякивания, то поругивания. И не сказать, что дело сложное, просто скучное. Как, впрочем, и большая часть службы. Тут не густо на веселье.
Хотя надо бы к Ночи Мириада Звёзд подготовить праздник для воинов. Давно уже ничего не было, а это плохо. Дружине должно вместе не только воевать, но и пировать. И пиром, и миром, и боем братство укреплять. А на утро повторить потеху, чтобы языками не болтали, ведь слышал же, как его полвечера ругали на чём свет стоит за самодурство.
Сон не шел. Огонёк, по воле волхва кружащий в затейливом танце, то угасал, то вновь разгорался, вслед за мыслями и княжича. А за окном небо понемногу затягивало тучами.
Утром рассвет потерялся в липкой мороси. Просыпаться не хотелось, ещё меньше желания было выходить на улицу. Но Горан снова поднял всю дружину и выгнал во двор. Тут уже сжалился немного не столько над людьми, сколько над войлоками-простёжками и сервями со скорами. Жалко коль хорошие вещи попортятся. Так что вместо рубки всех против всех, он отправил бегом по десять вёдер воды натаскать и в хоромы, и на женский двор, и к баням, и успеть до заступа на посты, и чтобы поспешили, а то дозорным уже смениться охота.
Старшая дружина поворчала, но воины поспешили выполнять назначенное. А Горан, рассматривая удаляющиеся спины, подумал, что не плохо было бы и младшую дружину так же перетряхнуть. Засиделись все, и он среди них. Но это позже, сейчас надо дождаться возвращение ворчащих воинов.
Княжич постоял немного в опустевшем дворе, бездумно глядя на размытые дождём очертания дома и хозяйственных клетей, и пошел следом. Надо же было проследить, и пусть видят, что он не в гридницу отсиживаться ушел, а со всеми мокнет. Да и было на что полюбоваться!
Воеводы, которые что накануне, что теперь держались в стороне — им Горан сам кивнул не вмешиваться. Они тихо обсуждали тренировку и то одобрительно кивали, то с сожалением качали головами, но больше всё же одобряли решения воинов. Княжич тоже улыбнулся. Княжий люд и гридни разобрали вёдра и вместо того, чтобы беспорядочно метаться от реки до женского двора, от колодца до хором, споря о нехватке тех самых вёдер на всех, они поделились по силе и старшинству. Кто послабже зачерпывал воду с мостков на реке и передавал полное ведро тому, кто посильнее, брал то, что принесли и снова зачерпывал. А уж два десятка бегали от берега до бань, неся по два ведра сразу. И возле колодцев тоже не стали устраивать толпу — самый высокий качал журавля, поднимая воду на поверхность, самый ловкий ловил верёвку с полным ведром и переливал из него воду в другое, которое уже кто посильнее нёс к хоромам или на женский двор.
Любо-дорого посмотреть — работа дружная, слаженная. Кто устал — сменяется, кому не хватило вёдер или дела ждал чуть поодаль и подменял вернувшихся с круга, чтобы отдохнули. И если кто и ворчал, так больше на княжича, вздумавшего самодурить. А сам княжич кивнул воеводам на дружинных и улыбнулся, одобряя.
После, когда все заступили на назначенные дела, Горан позвал с собой княжников и вместе с ними и в почётном сопровождении двумя гриднями всё же отправился к купчему люду. В этот раз не отвлекаясь и не забредая куда ни попадя они всё же дошли до дома Безусова и без приглашения прошли в горницу. У торговца они просидели не один час, решая по чём и сколько заказать, у кого из кузнецов… Гридни, не первый раз ходившие за княжичами, и за Гораном в их числе, остались в сенях, где и коротали время, мешая девушкам в их делах, заигрывая и радуясь их смущению. А вот княжники вошли вместе с княжичем и оказались втянуты в спор, не зря же пересчитывали всё в кладовой. Это значит они слушали нескончаемое сравнение цен на железо и кожи во всех ближних городах, где закупить и кому заказать работу, во сколько обойдётся привезти товар если самим обоз снаряжать и во сколько если с попутным купцом человека отправить, да потянет ли дружинная казна…
Горан остался не доволен результатом, хоть и сошелся в конце концов с Безусым во мнении, и шел обратно хмурый как то небо, что с утра затянуло невзрачными тучами. Он переобулся в сенях и прошел к себе в камору, где с досадой хлопнул на стол полтора десятка листов, сложенных стопочкой. За ним следом вошли оба княжника.
— Ну и скука! — Радим облокотился о косяк возле двери. — Зачем так торговаться-то было. Приказал бы и пошли чем поинтересней заниматься!
Старший из братьев — скорчил страшную рожу младшему, но тот не заметил. На что Камил закатил глаза и встал возле стола, бегло осматривая разложенные бумаги, но в них не было ничего примечательного.
— Скучно? Хм, — Горан не стал ругаться, он помнил себя в свои девятнадцать лет. — Зато если не вникать будет весело, когда жалованные за службу гривны выдавать надо будет, а казны не хватит. Или ещё скучнее недостаток у княжа со старейшинами просить или свои вкладывать, если хватит. Или ещё одна скука да печаль, когда кольчуга от одного удара по колечку рассыплется или куяк через неделю на лоскуты расползётся. Тогда не до скуки будет, и не до чести, — княжич вздохнул и прикрыл на миг глаза. — Да что уж там, садитесь.