Прислонившись к внутренней стороне двери комнаты и вдавливаясь в неё сильнее, стараюсь охладить горящее тело и приструнить возникшую пульсацию. Закрываю глаза в надежде ускорить восстановительный процесс и подключаю дыхательные упражнения. На все про все по ощущениям ушло минуты три, хотя возможно мы дружно с временем погрузились в нирвану, пока мир не сбавлял свой темп; тогда и все пятнадцать минут могли пройти. Неизвестно, ведь время относительно.
Глаза можно было и не открывать, поскольку захлопнулись они сразу как раскинули свои взоры. Затем дубль за дублем. Складывается впечатление, что предо мной человек хлопает в ладоши и ждёт, когда я моргну. Мои попытки тщетны: сколько раз нахлопал, столько же и моргнула.
Я пришла в дом без ничего и, уходя, не тронула ни одну вещь в своей комнате. Достаточно, что скопленные за несколько лет знания, вложенные в меня стариком Рэем, имеют громадный познавательный вес и личную ценность того, какими способами они были внедрены в маленькую голову. Наедине старик Рэй часто нашептывал мне на ухо, будто только для Дарси Эдвардс приоткрываются занавесы хранящихся под несколькими замками многовековых тайн. Бесчисленные ночные повторения его слов не прошли даром. Они переплелись в моих извилинах так, что, не задумываясь, применяю их на практике. Словно уча в детстве таблицу умножения, кажется невозможным выучить замудренные выстроенные столбики; а постигнув их замысел, смотришь на них как на детское четверостишье, которое последний раз читал в семь лет, а помнишь наизусть в свои седые семьдесят.
Думала будет как в мелодраме: все вещи на своих местах после стольких лет. И в конце добавить субтитры — «всегда». Ну ни фига подобного. Мелодрамой и не пахнет. Тут целый психологический триллер в показе. В комнате сделан капитальный ремонт, и аккуратно расставлены мои личные вещи. Ощущение, что ко мне залезли в голову и не хотят оттуда выходить.
Я выскакиваю с вывернутой душой и неугомонно ищу Шона; чтобы задать ему пару назревших вопросов с нашей первой встречи и пару неспелых, сформулированных две минуты назад. Увидеть его в неожиданном для меня месте: куда я забежала в последнюю очередь с уверенностью, что тут его нет — привело к рождению новой партии.
– Что тут, твою мать, происходит? Может прольёшь свет в образовавшуюся огромную чёрную дыру?
Глава 7. Дарси
Кто ж знал, что, ворвавшись в комнату предположительно пустую, я пощекочу тонким перышком своё сердечко. Натолкнуться на «О май Гад» спину дело наживное. И когда эта спина разворачивается и открывает безупречную осевую симметрию шестикалиберного живота, я по-прежнему крепко стою на ногах; но поднять взгляд на лицо — ошибка намбер ван. Вторая по счету ошибка — не спешу отводить его в сторону других объектов. Хватко вцепилась глазами за него, боясь позорно шмякнуться брёвнышком. Его личико настолько подходит к его телу, что это единство нехило встряхнуло мою внутрянку при спокойной наружности.
Шона красавцем не назовёшь, банальное слово для паренька. Внешность без лишней миловидности, сдержанная. Все в меру — это про него. Ему бы играть роль отрицательного персонажа, которого должны по поступкам все ненавидеть, но по задумке сценаристов девушки должны визжать от возбуждения и называть его игривым голосочком «вот мерзааавец». Не знаю, кто создатель этого шедевра, стоящего напротив, однако их идея воплотилась. Я, конечно, не визжу как свинья перед смертью, но червячка немного прикусила. Светловолосый бесподобен собой и это факт: его угловатые линии подбородка, лёгкая небритость, небольшие по размеру голубые глаза с слегка приспущенными на них бровями. Могу себе лично заявить, либо я вляпалась в неприятности, либо все ещё впереди.
– Мне чертовски не удобно, — ну ну, рассказывай, Дарси. Ещё бы для правдоподобности глаза прикрыла рукой как девственница. – Прошу прощения, я буду на кухне.
И куда подевалась рвущая на кусочки Дарси Эдвардс, стремящаяся услышать ответы на все свои вопросы здесь и сейчас.