Шон безмолвно снял футболку, и при этом цвет его кожи на лице не сменился на оттенок малинового румянца. Тут явно прослеживается старая привычка Шона быть в неглиже до пояса: при женской публике, которая, несомненно, далека от искусства, не сведущая в живописном натюрморте и при всем при этом бессознательно пускающая слюни, подобно условному рефлексу человека при виде лимона. Я не искусствовед, но надеюсь, видя яркий сочный лимон, мне дано умом разглядеть вложенный художником аллегорический смысл. Внешнее мое безразличие к картине ни в один замочный зубчик не сопоставляется с внутренним ликованием. И обмануть себя не удастся. Найдите хоть одного иллюзиониста, обескураженного собственным исчезновением.
– По-твоему я предсказуем, набив татуировку, связанную с тем, как меня называли в наших кругах?
Спасибо человеческой натуре, что к хорошему быстро привыкаешь. И мои глаза, насладившись точеными контурами его тела, сумели моментально отлипнуть от них и навести курсор по выше.
– Я бы не спросила, если это было бы так. Что-то мне подсказывает, не все так просто у такого человека как ты.
– Интересно, какой я по вашему мнению человек, Дарси Эдвардс? Поведаете мне?
– Ты для меня сложный орнамент с неповторяющимися элементами, многослойный, и тщательно продуманный. Иногда хочется просто смотреть на прорисованные тобой путеводные линии, а иногда и не откажусь от решений встроенных ребусов. Ты говоришь на другом языке нежели другие встречающиеся мне люди. Словно ты с другой планеты, но важен именно здесь. Мы мало знакомы, но достаточно близки. Парадокс. И ты вправду уникальный, легенды не врут. Трижды быть на вершине уползающей из-под ног горы и не бояться оказаться у ее подножия в одиночестве. И без дополнительных снаряжений из последних сил вскарабкиваться по ней заново. Шон, прошу тебя, больше не говори, что ты простой IT-специалист, не вводи людей в заблуждение.
Смешок Шона, пропитанный добротой и умеренной климатической теплотой, не обжигающей тело, заполнил межпространственные дыры. Стены комнаты сдвигаются и, подобно феномену Вселенной, растягиваются во все стороны в космических масштабах.
– Договорились. После таких сладостных комплиментов в мой адрес, можно и к обещанной сказке перейти. Придётся нам двоим потесниться на одной кровати. История длинная и удобство нам двоим не помешает.
– Если история требует этого и таковы выставляются условия, то я их принимаю. И с удовольствием разделю мягкую ложу с вами, Мистер Прайс.
Примостившись ко мне, Шон включился в повествование.
– Шон Форест — мальчик, который вырос в этом доме и больше походил на грифа. Опасный внешне и безопасный внутри. Живая добыча не являлась для него деликатесом. Боксёрские навыки, переданные от дедушки к внуку — единственная имеющаяся для окружающих угроза в нем. И то, он отказывался применять свои навыки до последней стадии конфликта. Этот мальчик любил разговаривать с людьми и надеялся на взаимность. Надежда долго держалась за заостренные края бьющегося сердце малыша. И однажды беспомощно сорвалась, рухнув на безжалостные скалы подлинной жизни. Переезд его с матерью в счастливую Калифорнию положил начало конца эпохи младшего Фореста. Как улыбаться, если на глазах у любимого человека слезы? Как уйти, если ты можешь кого-то потерять и возможно навсегда? Как сдаться, если иного пути для жизни не остаётся? Как, Дарси? — Мы оба одновременно обнаружили в белом потолке что-то завораживающее и долго не сводили с него глаз. — А ведь никто так и не подсказал ему. Время шло и взрослого парня больше ничего не связывало с этим маленьким мальчиком. И гриф стал перерождаться в ястреба — уличные драки, первые заработки, первые фанаты. И на самом деле, наверно удивлю тебя, Дарси, но красивым прозвище меня не наградили. В наши круги я вошёл как «Боксер». Мне ли тебе рассказывать, что улицы и бойцовские клетки не щадят: домашние питомцы со временем дичают, вегетарианство или привередливость в пище осуждается. Твой обычный рацион обязан включать живую кровь. Пришедшее ко мне осознание я и набил на теле. Яркая отметина олицетворяла мой нарушенный покой и мою борьбу с этим миром, за которой наблюдали огромные массы людей. С победой в первом крупном турнире за мной закрепилось прозвище «Deadly Hawk».
– Оно подходит тебе. — В полусонном состоянии слова плывут, и ты стремишься за ними. Совершённый мной непроизвольный зевок и лёгкое смачивание обоих глаз в солёной воде — абсолютно не признак, что история Шона и его повествование скучны. Комфорт, уют и чувство защищённости с ним расслабляют разум и тело. Нет тревоги и желания быть начеку. Если тебя и уносит, то ты с радостью несёшься. Я подалась ночному соблазну и погружаюсь в своеобразную форму бытия, а прозвучавший с особой нежностью голос Аполлона проводил меня в доброе царство Морфея,