Горжусь собой. Обрести поистине лучшего друга в лице Люка — достижение, которое дарит чувство собственного достоинства. Я уважаю себя за сделанный выбор: иметь право называться другом и нести за это полную ответственность. Я не стала запускать фонтан синонимичных слов, и обняла Люка словно мы впервые встретились после долгой разлуки: крепко, подобно вцепившимся львам; плотно, а по-другому и нельзя; и нескончаемо, поскольку, если и пребывать в объятиях, то только с продолжительной задержкой. Каков бы не был финал, он примет моё решение, как что-то верное и единственно правильное, и не осудит.
– Не прощаемся. В любое время дня и ночи я у телефона. Только для тебя Дарси Эдвардс безлимитный тариф "Всё включено".
– Спасибо, Люк, за такие излишние привилегии. Я же все-таки продолжу устраивать традиционные ночные девичники в спокойной обстановке за просмотрами снов, пока действует бесплатная подписка. Поэтому не удивляйся отсутствию гудков, в другое время я безгранично в сети.
– Значит договорились, как всегда, в любой момент?
– Ты меня знаешь. Всё по-прежнему без изменений. Всегда и везде.
В отсутствии Шона, вызвавшегося подвести Люка до аэропорта и за меня судорожно махать ему в след рукой и обливаться полными вёдрами слез, я провела для себя экскурсию по тем казавшимся знакомым местам, по которым с недавнего времени в моей голове переписаны истории. Взглянуть на то, что я упустила из виду, и на то, что могло подсказать о существовании тайных глубоко пробитых чёрных дыр в этом доме и неутихающей боли внутри моего старика Рэя. И эпицентр скоплений мелких следов ожогов после случившихся в сердце Рэя возгораний находится в его личной комнате.
Я впервые сняла висевшие на стене маленькие боксерские перчатки. И с детским любопытством долго разглядывала их, вертя в руках в разные стороны. И надуманная мною небылица, искаженно повествующая об их появлении, мигом развеялась подобно красному плащу Супермена, летящему со скоростью в тысячу раз быстрее скорости света. И та-дам, перчатки не принадлежат старику Рэю. Обладатель настенного трофея — мальчик, вошедший в число первых последователей боксёрской школы имени мистера Рэя Фореста. Во внутренней поверхности части боксерских перчаток пришиты кожаные кусочки с поздравительной гравировкой. Вся жизненная мудрость и всеобъемлющая любовь старика Рэя вместились в несколько написанных строк: на левой
– «С возрастом ты сынок поймёшь, что в любом бою будь то на профессиональном боксёрском поприще или на любом другом участке земли важна не мощь удара, а сила твоего разума». На правой ютится продолжение его слов,
– «Она обрушивающимися волнами возбужденных импульсов повернет твоё тело на нужный градус. Работай над ней, а я тебе в этом помогу. С днем рождения тебя, малыш Форест младший.
P.s. твой любящий отец. Неду 10 лет.»
Я видела в Рэе своего настоящего отца. И слегка коснувшись к его родительской любви за подаренные вселенной годы, прожитые с ним, моя жизнь безмерно обогатилась зажженными во мне свечами, не угасающими и по сей день. И то какую любовь и заботу он мог дарить своему родному сыну — вообразить себе не удастся. Принять и успешно переварить мысли о бытовании на Земле нереальной реальности без каких-либо затруднений для меня невозможно. Одним звонким щелчком пальцев процессы в организме не запустить, а плотные комочки в желудке не прогнать выпитой водичкой. Такова жизнь. Для кого-то испеченный руками дорогой мамы пирог вовсе не событие, а лишь утренняя традиция, а кому-то произнести слово «мама» — несбывшаяся мечта маленькой девочки. Моим биологическим предкам не помогли ни гены, ни текущая во мне кровь с положительным резусом. Мистеру и миссис Эдвардс чужд был путь родителя. Злоупотребляющие антисептическими средствами особи до синючего блеска отдраили и продезинфицировали себя. Им жалко было пачкать себя вечно какающим и писающим существом, и выделять для пятидесятисантиметровой крохи место в своём сердце размером с куриным. И правильно, все равно не отвоюешь его у ближайших стеклянных соседей. Бессмысленно сражаться в тесных стенах с подкупными судьями. И я благодарна жизни за то, что сердце Рэя оказалось достаточно вместительным, и до самых его горизонтов ощущались открытые предо мной настежь просторы.