***
Настало совершенно не доброе утро. До наступления этого дня предыдущие пробуждения начинались с мысли о стремлении разума добежать до истинного горизонта Земли, разгоняя ноги и устремляя взор в освещенную даль. Сегодня иной взгляд на жизнь. Есть повод не бежать, а убежать. Последнее так себе затея, но глубоко сидячая внутри. Ещё чуток и она воплотится наяву.
Разговор со стариком Рэем я прокручивала в голове неоднократно. В какой-то день он меня прощал, в какой-то прогонял, а в какой-то и слушать не стал. Реальность оказалось по суровей вымышленного сюжета. Кроме исповедального монолога, мне ничего не светит. Девчуля я молодая — на небеса я не спешу. И покуда знать, когда я туда наведаюсь, наш незавершённый диалог откладывается на неопределённый срок.
Мистер Норвуд Хилл, представившись нотариусом Рэя Фореста, в телефонном разговоре огласил его волеизъявление: «Личное присутствие Дарси Эдвардс на моих похоронах». Отыграться на мне решил после смерти. Отлично, старик Рэй. Выждал, затем уверенно забил гол в дырявые ворота; знал же, что приеду. Если все-таки правда, что умершие наблюдают за нами с небес, то пред стариком Рэем развернётся блокбастер всех времён и народов. Надеюсь, соленный попкорн с пепси прихватил с собой в рай.
Не удивительно какая встреча меня ждёт с бывшими товарищами или боксерскими спарринг-партерами — называйте как хотите. Ничего не изменится: для них я — «Дарси, начихавшая на всех и вся».
Рэй Форест тренировал детишек с раннего возраста в подвале своего дома, обустроенного под боксёрский зал, двери которого навсегда закрылись. И причина — Я. В его строю насчитывались десятки подростков, и я в их числе. Только меня старик не только тренировал, но и приютил. С виду образцовые отец и дочь, но в действительности масштабность впечатляла. Он спас меня от улиц: от постоянной борьбы за выживание. Гордость за мои успехи в его горящих глазах; вечерние посиделки за просмотрами боксерских поединков; отцовские и тренерские советы, прочно засверленные в моей голове — всё смыто в унитаз одним нажатием. Спуск обратно в уличные катакомбы оказался слишком крут.
Недовольство в отношении подпольных боев старик Рэй не умолчал и высказал так, что уши в трубочку скрутились, глаза уползли в свои норки, руки и ноги беспрестанно дергались словно на рок концерте побывали. Я стояла и улавливала звуки, исходящие от него, но обрабатывать полученную информацию я вовсе не собиралась. Количество боёв и побед в личном рекорде росло, тем временем, надежда вернуть доверие Рэя угасала. Я почувствовала запах денег, и он не затянул. Растущее деревце ароматней будет. Их власть — вот ключевое в моей зависимости от них. Открывалась масса возможностей. Мне нужна была только одна, и я ей воспользовалась и пользуюсь по сей день. О чём я говорю не знал и старик Рэй. Изменилось бы его ко мне отношение, узнав он подлинную причину участия в подпольных боях? Сердце мое гласит, что он и изначально не менял его. Принять своих детей такими какими они есть — ведь так поступают родители. Старик Рэй был одним из них. Закрыть двери в подвал — наказание было не для нас, а для него самого. Его последняя кинутая мне в спину фраза тому подтверждение: «Что я сделал не так?!». Он разочаровался больше не во мне, а в себе.
Может я ошибаюсь, и он возненавидел меня с такого дня. Тогда вопрос: зачем я здесь?
Глава 4. Дарси
Со стариком Рэем знакомы многие; и каждый, знающий его, проявлял уважение. Весь город не соберётся, но с прилегающих кварталов люди стекаются. Наблюдать со стороны за утренней сходкой, сидя в такси, храбрости не требуется. Поэтому посидеть ещё двадцать минут возле храма в ожидании начала отпевания будет не сложно.
Стоит поблагодарить Старика, что не додумался попросить меня в своём завещании подготовить прощальную речь. Я и в этом ему не отказала бы. Никто не стал бы меня слушать скорее всего, но ради него я произнесла бы ее как священный гимн. Слова, которые невозможно забыть и смысл, который глубже Марианской впадины. Сказать о нем можно многое, и за день не управлюсь. Вся его жизнь — открытая ладонь: он чист; доброжелателен ко всем; протянет руку любому, кто в ней нуждается. Я запомнила его именно таким, и руку его протянутую я тоже запомню на всю жизнь.