Однако я не предугадала последующих действий Шона после проведенных им манипуляций. Как правило, ты готовишься к напрошенным ударам соперника, но Шон принимает все атакующие удары без защитных механизмов. Каратель выстреливает с четырёх орудий: сдвоенный джеб, правый оверхенд, левый лоу кик и заканчивает по классике правым типом.
– Что он творит? — я негодующе говорю Люку, требуя ответа прежде всего от себя; и он это прекрасно понимает, потому и молчит, не разрушая выстраиваемую мною кое-как цепочку.
Каратель не супертехничен, но базовые основы тайской школы у него имеются. Несколько акцентированных ударов ногой в бедро и даже самый опытный боец захромает. Сколько ноги не набивай, нервные окончания не выжжешь. Надеюсь, Шон это не выбросил из своей памяти и не пропустит подобное, а также перестанет часто подставлять своё красивое личико под чужой кулак.
Шон включается и аккуратно обстреливает противника джебом, играя то с головой, то с корпусом. Я начинаю отыгрывать вместе с ним, выступая его тенью. Думаю, как он, и действую как он. Мне удается на несколько шагов вперед унюхать намерение Карателя использовать старый грязный уличный приём: выпяченные остриём локти обеспечат при попадании по ним перелом пальцев. И я порывисто бросаю Шону бессчастное предупреждение об этом, но маленькая скатившаяся капля вмиг растворилась в безумствующем море. Перекричать тысячный зал, громыхающий громче мотора реактивного самолёта, не выйдет. Благо Шон подловил сучёнка в его не первой свежести затеи.
– Неплохо, красавчик, совсем неплохо. — Да и наплевать, что у моих эмоций есть очевидцы. Пусть глазеют, если очень надобно, а другу и вовсе не привыкать констатировать проявления мной чувств к Шону. Все-таки в одном доме с нами жил.
Шон кидает очередные джебы. И по мне долговато застаивается после них на месте, так и хотелось встряхнуть белобрысого мальца до того момента, пока Каратель не уклонился и не вручил Шону правый оверхенд. Шон приземляется на пятую точку. Что? Я же видела, что подставка от атакующего удара у красавчика была на месте. Он играет? Шон играет с ним. Он самостоятельно отдаёт себя на добивание. Счастливый Каратель, находясь в гарде, стремительно наносит тяжеловесные удары.
– Чего он не встаёт? — Слышен прилив волнения от друга. То-то же. Твой черёд помучиться Люк Хейз. Хлестко указываю ему рукой не перебивать мой неслышимый никем завязанный диалог.
Зримы руки Шона под затылком —значит держит под своим чётким контролем. Успокоил меня. Они смягчают его удары головой об пол, дабы не поплыть на каноэ. Это понижает мою нервозность до средних показателей при каждом попадании Карателя по Шону.
Гонг. Рефери задерживает остановку боя. Здесь чутка позволено позлиться. Десять лишних секунд — граненная роскошь для Карателя и пытка для лежащего Шона. Злость перемежается с заботой. Красавчик хромает, идя в угол. И это явно не часть спектакля, а скорее его издержки. Нервные окончания повелительно призывают моим рукам притянутся с морозными кубиками льда к изувеченному телу Шона.
Во втором раунде соперник Шона без потери секунд накидывается на него, а Шон в свою очередь закрывается всеми возможными путями. Каратель демонстративно достаёт свое мощное припасенное оружие: он плотно прижимается к Шону и обхватывает его руками. И здесь не обошлось без подлых уличных замашек. Каратель хватает Шона за перчатки и за шорты, создавая определённые для него неудобства при выходе из клинча.
Удары, приходящие Шону в затылок, переполнили гигантскую чашу моего ангельского терпения. Шон заигрался. Жесткое колено по ребрам, скрутка и Шон опускается на колени, сразу же ловя челюстью хорошо прицеленное колено соперника. Тут моё ранее обузданное волнение вырывается на свободу, и я срываюсь с места. Люк к своему чертовому везению подоспевает и связывает меня вновь своими ветвями.
– Черт, Люк. Отпусти же, кому говорю. С меня хватит. Я прибью их обоих. Одного за свою врождённую скотскую природу, а второго за дикую любовь к рискованным авантюрам. Не становись моей третьей жертвой.
Пока я тщетно упрашивала друга выпустить меня, Шон сумел подняться и выжить до конца раунда.
Люк устало сдался. Но важность его жеста заключается в том, каким образом он это сделал. Слова Люка приковали меня намертво к полу.