Наполняет могилу заморской кутерьмой.
От радиосигналов растут волосы.
Плачет мертвый мужик в могиле, где спит мертвая жена и где заморское радио Влияет на рост человеческих волос.
Радиоволны, радио для волос.
Мертвая жена спит, а мертвый муж страдает от одиночества и пустоты.
Ничего не происходит.
Жил, ничего не случилось. А умер, и подавно ничего не произошло.
Ой, да жена в могиле, ой, да спит вечным сном.
Ой, да муж в могиле, ой, да плачет вечными слезами.
Радио играет без конца и начала. Радио без конца и начала.
Играет и не дает умереть в полной тишине.
Вся могила наполнилась радиосигналом. У мертвого мужика
Волосы растут в ушах и на бороде от заморских радио волн.
А там, где слезы и сны, там нет причин для снов и слез.
Слезы и сны схватили за бороду и душат.
Слезы и сны поют в ушах, и негде спастись от слез и снов.
Плачешь и спишь, вот и вся твоя жизнь.
А говорят, где слезы, там и крепкий сон.
Я сплю и сплю, плачу и плачу. От чего я плачу, от чего?
Ой, да знаю от чего, знаю.
А слезы и сны текут по щекам от того, что нет причин для слез и снов.
Вчера в избе мужик умер, а ребенок появился на свет, в этом и есть трагедия.
Баба– сука, для чего рождаешь? Сука, для чего рождаешь? Сука!
Для чего, сука, производишь на свет мертвых стариков?
Баба– сука рождает и рождает, а младенцы растут и старятся,
И мертвыми стариками ложатся в сосновые гробы.
Зачем мы страдаем, почему, если даже бога – и того нет?
Если даже и то, что есть, и того нет, то зачем мы страдаем и до смерти, и после
В сосновом гробу гнием, как черви, зачем и почему?
Мертвец спит в могиле, а служба его идет.
День за два, неделя за полгода, кожа и мясо съедены червями,
А душу съел невидимый бог.
Бог не видим, и поэтому делает что хочет.
Бог ест мертвецов, а кости оставляет времени.
А времени кости не по зубам. Спи, баба, не трону я твои кости.
Спи, мужик, не трону я твою костлявую душу, пускай гниет.
Ой, да гниют человеческие души на двухметровой глубине, ой да гниют.
Ой, да душа моей матери сгнила, а моя душа только собирается сгнить.