По всем наставлениям магического боя, маг огня, первым делом, должен был направить в мою сторону заклинание «Самопал», могущее вызвать детонацию капсюлей, и воспламенение пороха в патронах, не защищенных защитными заклинаниями, но Фриксен видел следы магии на моем оружии и от этого требования Боевого устава отступил, что сделал совершенно зря.
Барон нанес свой удар первым, небрежно взмахнув перед собой рукой, как будто отмахивался от чего-то и метрах в пяти от него, на траве вспыхнуло несколько маленьких огоньков, которые, весело потрескивая, устремились в мою сторону, постепенно разрастаясь, становясь все выше и жарче. Наверное, у моего предшественника в этом теле, была настолько жалкая репутация, что, по задумке Фриксена я должен был, с плачем, бежать от этой полосы, приближающегося, пламени, покинув площадку, оговоренную для дуэли, что автоматически означало мой проигрыш? Не знаю, так это или нет, и надеюсь, что спросить после сражения мне будет уже не у кого. Я пожал плечами, дождался, когда огненный пал, высота пламени которого достигала уже полметра, приблизится ко мне, разбегаясь, сделал два быстрых шага вперед и просто перепрыгнул огненную завесу, надеясь, что сделал это достаточно изящно, ведь в последний раз я делал это в школе, лет тридцать назад.
Высокие сапоги (сегодня я был в форме Магической академии для верховой езды) уверенно вминали в почву обугленные травинки, я быстро приближался к удивленному барону, вцепившись в рукояти, висевших на плечах, двадцатизарядных револьверов, направив все четыре ствола в сторону барона и уперев самодельные приклады в плечи. Брошенный Фриксеном огненный шар летел ко мне достаточно медленно, чтобы я успел шагнуть в сторону, и не успел набрать мощи, чтобы опалить мне лицо, а вот тяжелые пули револьверов, с равномерностью ударов курантов, стали бить в плотную голубую полусферу, висящую в воздухе перед бароном. Мои зачарованные, усиленные магией, пули втыкались в голубую муть, после чего, жужжа, как сердитые пчелы, уходили в рикошет. Фриксен, растерявшийся в первые мгновения от моей прыти, восстановил бодрость духа, улыбался и даже помахал мне рукой, чувствуя себя в безопасности за надежным барьером. Вот только, я видел, что у барона не все идет прекрасно. Хотя барьер, все также бодро, уводил в стороны мои заряды, я заметил, как тускнели и гасли, один за другим, источники магии барона, все эти искрящиеся камни, унизывающие пальцы барона, а мои монстры все еще стреляли, посылая в сторону врага тяжелые пули, одну за другой. Очевидно, мой оппонент что-то почувствовал, потому что улыбочка ушла с его лица, и он что-то быстро забормотал. Я упал навзничь, широко раскинув руки, как в раннем детстве учил нас безопасно падать тренер в секции борьбы, успев за мгновение до того, как перед бароном, в воздухе, возникла яркая, как огонь электросварки, горизонтальная полоса, которая промчалась надо мной, обжигая кожу лица и заставив потрескивать от жара волосы на голове. Если бы вчера меня не предупредили о огненном веере, если бы я сегодня утром не падал бы на спину, раз тридцать, пока у меня не стало получаться, сейчас бы здесь стояли мои сапоги, а рядом каталась бы, воя от безумной боли, моя тушка, с отрезанными в районе колен, ногами. Я подтянул к себе своих девятимиллиметровых монстров и, не поднимая стволов выстрелил три раза, добивая запас патронов.
Сука! Оказывается, магический щит, этот, абсолютно надежный, защитный щит, что отразил мои сорок патронов, без особого ущерба для себя и своего хозяина, не касался земли! Его краешек заканчивается над самой землей, оставляя узенькую щель, куда случайно и влетела одна из моих пуль, выпущенная понизу и, спокойно отраженная щитом. И хотя сапоги Фриксена тоже были усилены чарами, эта защита, скорее от износа, но не от удара тяжелой пулей, хотя и на излете.
Бросив свои, отработавшие свое, «двадцатизарядники» на земле — победитель поединка, кто бы из нас им ни был, потом подберет брошенное оружие, я откатился в сторону, так как мой противник –огневик, воспользовавшись перерывом в стрельбе, кинул в мою сторону огневой шар.
Удивительно, но от моих кувырков револьверы не выпали из открытых кобур, и у меня еще осталось двадцать четыре заряда.