— Нет, дорогой друг, это никак невозможно. До Покровска тысяча двести верст, а суд назначен через восемь дней. За восемь дней этапу никак до Покровска не добраться. И представьте, какой скандал разразится, если выясниться, что судебный процесс сорван, потому, что комендант столичной погрузочной площадки не представил вовремя один жалкий тюремный вагон? А наш верховный судья — очень мстительный человек. Он обязательно донесет о сложившейся ситуации до Генерального имперского прокурора и министра юстиции…
— Да я все понял, ваша светлость…- досадливо отмахнулся поручик: — Но нет у меня арестантских вагонов, и не ожидается. Товарных, хоть десять, могу предоставить, а вот с тюремными — никак.
— Вот нравитесь вы мне, господин поручик. — я ободряюще похлопал офицера по плечу: — И ничего не могу с этим поделать. И поэтому, я готов пойти на нарушение, лишь бы вам помочь. У вас же здесь еще и вербовочный пункт должен быть?
— Ну да. — кисло согласился местный начальник: — Имею честь исполнять обязанности и начальника вербовочного пункта по станции…
— Ну вот и выход из вашей ситуации. С вас два товарных вагона и одна тысяча восемьсот рублей серебром.
— Ка-ка-ких восемьсот рублей? — выдавил из себя, еще более обескураженный офицер.
— Не восемьсот, а одна тысяча восемьсот рублей серебром. Ну как же? Сами посчитайте. Чтобы вас не неволить относительно арестантского вагона, я сейчас своих арестантов переведу в добровольцы на службе империи, от их имени заключу пятилетние контракты, вы им, согласно уложению, обязаны выдать подъемные, по сто рублей, а мне, за каждого привлеченного к службе, еще по сто рублей. Ведь вы же не будете спорить, что этих людей я привел?
— Но ваша светлость, у вас же шестеро, извините, бабы!
— А я, как начальник таможенной заставы, готов заключить контракт и с бабами. Я специально консультировался в министерстве финансов, там мне сказали, что для человека, заключающего государственный контракт, главное доброе здоровье, а вот пол его в государственном уложении не оговорен. И, для контрактников на южную границу предусмотрена выплата исключительно серебром, так как местные туземцы бумажные деньги не признают. Так что, поручик, готовьте деньги и вагоны.
— Ваше сиятельство… — мне кажется, что моя «уступка» офицеру не понравилась, и он уже жалел, что не достал мне этот, пресловутый, арестантский вагон.
Оказалось, что денег у начальника воинских перевозок нет. Имеется в виду, сейчас нет, ввязался он в рискованную коммерческую спекуляцию, обещавшую прибыль, но позднее, и вот тогда, взятые из кассы деньги, он вернет, обязательно, но позднее, а пока…
В общем, через три часа мы расстались, довольные друг другом. Я получил две классические теплушки, в одном из которых ехали девять арестантов, не знавших, что судьба их счастливым образом переменилась, и они теперь не голь бесправная, а добровольцы и будущие таможенники, и старый тарантас, а во втором вагоне разместилась Зорька, в наскоро сбитом дощатом загоне, две собаки, моя светлость и штабель ящиков с фруктовыми и мясными консервами, что я выбил из военного спекулянта вместо положенных денег.
До крайней имперской станции Орел-Южный, мы добирались трое суток, которые дались мне дорогой ценой. Вроде бы, что людям надо — пайком вас снабдили, за кипятком на станции выпускают, естественные надобности есть, где оправить, но нет, не готовы некоторые личности спокойно ехать туда, куда их барин направил. Ночью, на одном из полустанков, где мы пропускали встречный состав, услышал я тихие звуки из-под арестантского вагона.
Мгновенный обыск, сопровождаемый выстрелом в воздух, помог обнаружить
две металлические ложки, с помощью которых Еремей и сотоварищи пытался выскрести дыру в дощатой стене вагона, а ведь мне этот передвижной состав сдавать на станции назначения. Как я обнаружил ложки? Так, они были усилены магией и сильно фонили, из-под дощатых нар, куда их закинули мои подопечные.
На мое требование сдать зачинщиков короткая шеренга арестантов ответила угрюмым молчанием.
Да и наплевать. Ещё сутки, и поезд прибудет на конечную станцию имперской железной дороги, а дальше…
Я, все-таки, проспал побег. Еремей и двое мужчин выломали доску в стене и во время отстоя поезда перед конечной станцией «Орлов-Южный» бесследно растворились в утреннем сумраке. Тетки бежать испугались, а на мой вопрос, дружно ответили, что спали, отведя глаза в сторону.