Я сдалась, ослабила хватку на ужасе и выпустила его наружу. Я обнаружила, что скучаю по уединению, которое когда-то ненавидела. Я всегда боялась одиночества, но десять лет вдали от всех, кого я знала и любила, научили меня ценить свое одиночество. У меня больше не было этого. Сссеракис был во мне, в моем теле и в моей голове, прислушивался к моим мыслям.
Моя тень запузырилась, стала растягиваться, вырастая рядом со мной в аморфный сгусток, который в основном имел форму меня. Мы с Сссеракисом сидели рядом на земле, не зная, что сказать друг другу. Молчание затянулось. Оно не могло длиться вечно. Кто-то из нас должен был сказать правду.
Ты знаешь, что я не могу уйти. Как только Сссеракис вселялся в хозяина, только смерть могла его освободить.
— Я не хочу, чтобы ты уходил. — Это тоже было правдой. Каким бы неловким и болезненным ни было наше воссоединение, я все равно его хотела. Я хотела, чтобы мой ужас остался. Чтобы мы снова стали единым целым. Я просто не знала, как это сделать с новыми нами.
Я не хочу уходить. Слова были едва слышны.
Мы сидели бок о бок, глядя на разлом, который одновременно соединял и разделял два наших мира.
— Тогда нам нужно найти новый способ сосуществования. Быть вместе. Новый баланс.
Согласен. Я больше не буду заперт в тебе, Эска. Я не буду прятаться от твоего мира. Ты должна позволить мне быть свободным.
Я кивнула. Я не раз была пленницей. Я знала, как нужна свобода. «Тогда моя тень твоя. Моя рука и мои крылья должны принадлежать только мне. Я не могу допустить, чтобы ты контролировал половину меня. Но ты можешь делать все, что захочешь, в моей тени». Мне показалось, что мы делим дом на двоих. Я бы забрала мебель, но Сссеракис мог бы взять кастрюли и сковородки. Только это все я. Дом и все, что в нем есть, принадлежало мне.
— И иногда мне нужно уединение. Если я скажу тебе отойти, ты это сделаешь.
Моя тень колыхнулась рядом со мной.
— Согласен. — Я поняла, что Сссеракис говорит вслух, через мою тень, его голос был почти как мой собственный, но я как будто шипела. — И я обращаюсь к тебе с тем же требованием.
— Что? Для чего тебе нужна конфиденциальность? И как это будет работать?
— Просто согласись, Эска. Детали несущественны.
— Хорошо. Я согласна. — Компромисс и капитуляция — две большие разницы. Я доверяла Сссеракису. Я должна была продемонстрировать это доверие. Доверие — такая странная штука, его никогда нельзя доказать словами, только действиями. И все же одно-единственное слово может разрушить гору таких доказательств.
— И мне должно быть позволено иметь дело с другими лордами Севоари. Ты можешь вести переговоры с жителями своего мира.
— Согласна.
И мы заключили новую сделку. И тут до меня дошло, что мы с Сссеракисом всегда заключали сделки. Когда мы впервые встретились, я согласилась отправить его домой в Севоари, а взамен он не убьет меня. Да, тебе не нужно напоминать мне, какой дерьмовой была эта сделка. Но в конце концов мы вышли за рамки установленных условий. Я только надеялась, что мы сможем это сделать снова.
Я попыталась объяснить все это своим дочерям. Сирилет, по-моему, все еще злилась. Она считала, что Сссеракис должен был быть ее, что она должна была унаследовать его от меня. Однако все сложилось не так. Пока меня не было, она рассказала Кенто об ужасе и избавила меня от неловкости. Кенто настороженно наблюдала за мной. Не думаю, что моей старшей дочери понравилась мысль о том, что я делю свое тело с живым воплощением земного страха. Что ж… блядь, это была не ее проблема. Не то чтобы ей пришлось жить с этим ужасом. Возможно, она начала понимать, каким чудовищем на самом деле была ее биологическая мать. Наверное, мне следовало бы удивляться, что Кенто выросла такой крепкой. У нее было две матери: одна — одержимая безумная женщина, которая разрушала целые империи, чтобы утолить свою жажду мести, а другая была богиней. Ты играешь той комбинацией карт, которая тебе досталась, даже если она ржавая и выводит тебя из себя.
Бракунус вернулся, пробравшись обратно через разлом; в руке он сжимал мертвую харкскую гончую. Небольшая стая из восьми гулей, большинство из которых были не крупнее землянина, последовала за ним. Он бросил мертвую гончую на землю передо мной и снова понюхал воздух.
Увидишь, чего можно добиться, когда твои миньоны усмирены.