Мы полетели на юг. Было нелегко оставить битву позади. Мои дети были там, сражаясь за свои жизни. Страх, исходящий от наших армий, пропадал даром. Но нам нужно было показать Норвет Меруун, что она может проиграть, и мы бы не справились с этим без Близнецов. Они могли бы переломить ход битвы.
Мы уже почти скрылись из виду, когда я услышала треск. Это был ужасный звук, словно возвещавший о конце света. Я остановилась, замедляя биение крыльев до равномерного, чтобы парить в воздухе. Мы забыли о геолидах, об их способности прокладывать туннели в скале, прогрызая почву под землей. Ослабляя ее. Прямо у меня на глазах утес треснул, раскололся, рухнул. Десять тысяч наших солдат упали вместе с ним, скатившись по стене каньона и разбившись о землю далеко внизу. Ужас охватил меня даже на таком расстоянии, как волна страшного предчувствия. Это чувство, когда твоя нога оступается на ступеньке, прилив страха, но усиленный в десять тысяч раз. Сссеракис впитал в себя все.
— Мы должны вернуться, — сказала я и попыталась полететь к армии. Мои крылья не отреагировали, просто продолжали ровно биться, удерживая нас на месте.
— И сделать что? Если кто-то из них выжил после того падения, ты ничего не сможешь для них сделать, Эска. Ты не сможешь спасти всех. Они здесь не для того, чтобы их спасали. Белая королева права, нам нужно найти Эйра и Диалоса и привести их сюда. По крайней мере, мы знаем, что наших дочерей не было среди тех, кто упал.
Мой ужас был прав. И, кроме того, если мне повезло, Лесрей погибла при падении. Как ни странно, эта мысль не принесла мне утешения. Мы развернулись и нырнули, набирая скорость, чтобы как можно быстрее долететь до Близнецов.
Мы пролетали над лесом, который я помнила обширным и полным жизни. Теперь это были редкие непокорные деревья, цепляющиеся за жизнь. Я не заметила никакого движения в кронах деревьев. На опушках леса бесы распиливали стволы грубыми инструментами, оттаскивая поваленные деревья в сторону.
Врагу приходится платить за постоянную экспансию. Она должна потреблять, чтобы расти. Такова ее желание и ее предназначение.
Бесконечное существование, поглощающее жизнь, распространяющееся по всему миру, заражающее все, с чем она соприкасалась. В некотором смысле, я ее пожалела. Норвет Меруун не знала другого выхода. Она была создана для этого, ее создали боги-дети, которые не знали ничего лучшего. Глупцы, у которых было больше силы, чем здравого смысла.
— Как ты думаешь, чьим ночным кошмаром она была? — спросила я Сссеракиса, пока мы летели дальше. — Землянина? Пахта? Гарна?
Кошмаром самих богов?
— Что?
Она поразительно похожа на Создателя, так? Возможно, Норвет Меруун — это то, что снится Ранд и Джиннам в ночных кошмарах.
— Это было бы немного глупо, а? — Мы поднялись на вершину горы и увидели перед собой огромное озеро. Поверхность была кристально чистой, и я заметила гигантских ракообразных существ, снующих под водой. — Зачем им превращать свои ночные кошмары в реальность?
Сссеракис усмехнулся. Я знаю о страхе больше, чем ты, Эска. Есть причина, по которой у меня нет осязаемой формы. Нет лучшего способа встретиться со своим страхом лицом к лицу, чем воплотить его в плоть и кровь.
— Возможно, ты прав. Как ты думаешь, Мезула или Аэролис сказали бы нам правду, если бы мы спросили?
Ты действительно думаешь, что у нас будет возможность спросить?
За озером виднелся луковицеобразный холм, коричневая трава колыхалась на ветру. А за ним простиралось обширное болото, усеянное телами. Мы взмыли вниз и приземлились на вершине холма, и земля под моими ногами оказалась скорее губчатой, чем твердой.
Эйр и Диалос были повсюду. Или их куски были повсюду. Тысячи разорванных на части тел, оторванные конечности, проломленные черепа, змеи, разорванные надвое, выколотые глаза, изуродованные лица, сломанные кости. Десятки тысяч мертвых тел в одном месте. И в центре всей этой бойни стояла одинокая фигура. У ней было семь ног, десятки рук, торчащих по всему туловищу, и единственный сломанный рог на голове. Созданный из тел тех, кого он убил и пересадил на себя, стоял Кекран. Один. Он в одиночку убил Эйра и Диалоса.
— Как? — прошептала я. — Как это возможно?
Сссеракис промолчал.
Одна-единственная змея среди всех тел все еще шевелилась. Она извивалась, одно крыло было оторвано до кровавого обрубка, другое дрожало. Пухлое детское личико Диалоса вскрикнуло, когда змея свернулась, рванулась вперед, снова свернулась. Отчаянно пытаясь спастись бегством. Диалос увидел нас, даже издалека, и глубоко вдохнул.