Это шутка. Злая гребаная шутка, которую сыграла с нами судьба. И я — ее кульминация.
Джозеф показал мне, как это делается. Возможно, он предвидел, что это произойдет, или, может быть, это была просто форма его раскаяния за то, что он изначально вложил в меня зов пустоты.
Я поглотила призрака, и на мгновение в моем сознании вспыхнуло воспоминание о землянине, поедающем стейк аббана. Затем я использовала энергию, которую извлекла из него, чтобы подпитать свою врожденную способность к хрономантии. Магия, которая когда-то неестественно ускорила мое старение, теперь остановила его. Джозеф был прав, это отнимало много сил, но я могла заморозить себя во времени и жить вечно. Вечная тюрьма для монстра, который пожирал миры.
Что все еще оставило нас с одной проблемой: вырвавшиеся на свободу Мерзости. Они были почти так же опасны, как сама Норвет Меруун. Они будут поглощать, расти, возможно, даже сольются воедино и станут новым Бьющимся сердцем. Если позволить им распространиться, они уничтожат то, что осталось от Севоари, и, возможно, от Оваэриса. Но пока они все еще были связаны с Норвет Меруун, и Бьющееся сердце теперь принадлежало мне. С помощью Сссеракиса я могла управлять тенями и ночными кошмарами, питаясь страхом. А с помощью Норвет Меруун я могла контролировать ее Мерзости.
Я зачерпнула из нее, как из своих Источников, энергию, но без цели. Моя воля обеспечила эту цель, и я сформировала команду точно так же, как в тот день, когда создала свое проклятие. Через Норвет Меруун я добралась до всех ее Мерзостей и отдала им единственную команду.
Я приказала им сгнить!
Глава 42
Я ковыляла через море разлагающихся Мерзостей. Они барахтались вокруг меня, визжа, размахивая щупальцами, умирая. И они гнили. Приказ, который я отдала им, разнесся от меня, как нескончаемый крик, эхом прокатившийся по всему Севоари, и все монстры, услышавшие его, повиновались. Они не почувствовали боли. Их тела не были способны чувствовать боль. Но они понимали, что умирают, и каждый из них был напуган. Это был низменный, животный страх, тупой и безвкусный. Они умерли, и я осталась жить.
Сссеракис перестал меня поддерживать. Мой ужас сосредоточил всю свою силу и внимание на Норвет Меруун. Бьющееся сердце теперь было внутри меня, и оно хотело вырваться наружу, поглотить меня изнутри и начать свое вечное пожирание заново. Мой ужас не позволял этого, но ему стоило больших усилий держать Норвет Меруун запертой в теневой клетке.
У меня не было крыльев, поэтому я не могла летать. У меня не было лапы, моя рука снова превратилась в обрубок. На моей искалеченной ноге не было теневой повязки. Я соорудила костыль из кинематики и тяжело опираюсь на него.
Это то, что любят обыгрывать в историях обо мне. Если ты услышишь тук тук тук трости по крыше твоего дома, берегись, потому что Королева-труп пришла за твоими детьми. Барды любят рассказывать подобную чушь. Я прекрасно могу хромать без трости… бо́льшую часть дня. Но это правда, что моя нога представляет собой груду разорванной плоти и сломанных костей — она так и не зажила как следует.
Оставшиеся в живых миньоны Норвет Меруун рассеялись; геллионы улетели прочь, харкские гончие проскакали мимо меня. Черви исчезли с их кожи. Черви были частью ее, как и Мерзости, и они тоже послушались моего приказа. Избавившись от своих паразитов, многие существа Севоари стали такими, какими были раньше. Но многие и не стали. У некоторых из них черви были внутри слишком долго, они уничтожили слишком многое из того, чем они были раньше. Когда черви умерли, некоторые монстры просто остановились. Они не умерли, но в них не осталось ничего живого. В конце концов они стали пищей для других.
Медленно прихрамывая, я пересекла дно каньона, пробираясь по разбитым камням, между языками пламени, вокруг рек крови, через груды мертвых тел. Призраки роились вокруг меня, притягиваемые мной. Многие из них были солдатами, которых я привела с собой на Севоари, теми, кто погиб в этой великой битве. Другие были просто жителями Оваэриса, которых потянуло к великому разлому по причине, которую они не могли понять. Время от времени я останавливалась, чтобы поглотить одного-двух призраков, не обращая внимания на новые воспоминания, вспыхивающие в моем сознании. Я отдавала бо́льшую часть поглощенной силы Сссеракису, чтобы помочь моему ужасу в его новой вечной борьбе.
Я спросила себя, выжил ли кто-нибудь еще, или все они погибли в результате моего безумного плана. Крушение До'шана было разрушительным, а дно каньона было усеяно камнями размером с деревню. Было бы одновременно ужасно и странно уместно, если бы я была единственным выжившим.