— Мне жаль Имико, — невнятно пробормотала она между всхлипываниями. — Это не должна была быть она. Я не хотела… Только не она.
Я растерялась, не зная, что делать. Это была та сторона моей дочери, которую я никогда раньше не видела. Она всегда была правильной, сильной, строгой. Она никогда не падала в мои объятия. Когда Ви умерла, Сирилет держалась стоически. Когда она впервые убила человека, она была отстраненной. Когда Создатель забрал ее, а затем выплюнул обратно, она была холодной. Но здесь была моя дочь, уязвимая и страдающая, и я не знала, что делать. Поэтому я обняла ее. Крепко прижала ее к себе и не отпускала, пока она рыдала и причитала, изливая свои грехи.
Я видела, как гибли друзья. Я сама разрушала империи. В своем безумии я уничтожила целый город. Мои грехи бледнеют по сравнению с грехами Сирилет. Но все, что она делала, все зверства, которые она совершала, были ради благой цели. По крайней мере, она в это верила. Она пыталась спасти наш мир, победить Создателя. Она пыталась творить добро, даже зная, что этот метод — чистое зло.
Я долго держала свою дочь в объятиях в той пещере. Пока наши слезы не слились воедино, смешиваясь в тусклом свете наших глаз. Пока наши слезы не высохли, и я не почувствовала, что Сирилет, наконец, расслабилась, и ее руки разжались. Пока впервые за всю свою жизнь моя дочь не заснула в моих объятиях.
Глава 7
Я позволила Сирилет поспать, положив ее голову мне на колени. Сссеракис позаботился о том, чтобы в моей тени было прохладно. Нет ничего хуже горячей подушки. От долгого неподвижного сидения у меня ныли кости, но я отказывалась двигаться. Я была там, и мои дочери были со мной. Мирные. Несмотря на все, что произошло, это был самый близкий к совершенству момент, который я могу припомнить. Но мой разум никогда долго не остается на месте, и вскоре я уже размышляла о том, что мы могли бы сделать и как мы бы могли собрать армию для похода против монстра, пожирающего миры.
Кенто проснулась первой, и, похоже, пришла в себя. Я имею в виду, что она хмуро посмотрела на Сирилет и отошла в сторону. Сирилет проснулась вскоре после нее и быстро взяла себя в руки. Боль и уязвимость, которые она показала мне раньше, исчезли. Но так чаще всего и бывает. Эмоции — это вулканы. Когда они извергаются, они делают это беспорядочно, извергая расплавленную боль, горе, гнев или радость по всему ландшафту, меняя все навсегда. Но затем извержение стихает, и вулкан снова погружается в сон, а те эмоции, которые были огненными и расплавленными, превращаются во что-то твердое и холодное.
Мы все испытывали жажду и голод, все еще были уставшими, несмотря на отдых. Окровавленными и похороненными. Но мы знали, как выбраться. Сирилет побывала в пещере достаточно недавно и создала малый разлом.
Перед тем как уйти, я целую минуту разглядывала разлом. Он был крошечным. Можно было пройти рядом и даже не заметить, что он там есть. Время от времени возникала и высвобождалась слабая энергетическая искра, которая, описывая дугу, падала на пол и ударялась о камень, не причиняя вреда. Вот и все. Однако он заставил мои чувства обостриться. У меня возникло странное ощущение, что за мной наблюдают. Когда я была рядом с ним, я знала, что что-то не так, но ни одно из моих чувств не могло понять, что именно. И, когда я закрыла глаза, клянусь, я увидела Севоари. Серая гора, вздымающаяся к небу, город, прилепившийся к склону горы, как горный козел к утесу.
Сирей, город из Мифа. Обернись.
В другом направлении я увидела обширную долину, заполненную костями, трупами, гулями, подбирающими падаль. Так много костей. Должно быть, погибли десятки тысяч, чтобы заполнить такую долину.
Больше.
На другом конце долины возвышалась другая гора, резко уходящая в небо. На этой горе тоже был город, похожий на тот, который Сссеракис назвал Сирей.
Иерикс, город из Сказки. Сссеракис усмехнулся. Идиотские названия. Это родина Эйра и Диалоса, одного, который есть два, который есть много, который есть два, который есть один.
— Близнецы, — сказала я. Полагаю, Сирилет и Кенто уже привыкли к тому, что я разговариваю со своим вторым я.
Я бы не советовал называть их так в лицо. Это Долина Многих, где они сражаются каждый день, отправляя на битву тысячи своих личностей.
— Каждый день они посылают на битву своих миньонов?
Никаких миньонов. Эйр и Диалос сами себе миньоны. Они посылают свои многочисленные я сражаться, чтобы посмотреть, кто из них в этот день будет принимать решения. Дураки! Они препираются между собой, в то время как мой мир превращается в руины из-за разросшейся опухоли.