«Кто есть Анечка и почему она не может сбегать в аптеку?» — пронеслось в голове, но озвучивать не стал. Меня попросили — я сделаю, нетрудно, тем более девчонку трясло так, что почти подкидывало в воздух, и она едва переставляла ноги, ползя к своей двери.
— Может, ещё что-то нужно? Врача вызвать? — предложил вслед но соседка меня уже не слышала. Цепляясь пальцами за ручку своей двери, с трудом открыла её и зашла в квартиру.
Обул в прихожей кроссовки, постучал по карманам, проверяя наличие ключей и телефона, и в последнюю секунду вспомнил про кипящую на плите воду. Метнулся на кухню выключить газ. Эх, ужин откладывается. Ладно, поем когда вернусь.
Ближайшая аптека оказалась в соседнем квартале, поэтому решил добежать пешком, так быстрее будет, чем пытаться маневрировать на моём внедорожнике по переполненным автомобилями с людьми, возвращающимися с работы домой, улицам и придомовым парковкам.
Без проблем купил лекарства, название которых неверной рукой нацарапала на листочке соседка, долетел до нашей многоэтажки, поднялся и нажал на кнопку дверного звонка Тани. Раз, другой, третий. открывать мне никто не спешил. Чёрт! Оставалось надеяться, что она там жива.
Приложил ухо к дверному полотну. В квартире слышался плач то ли маленького ребёнка, то ли кошки. Забарабанил в дверь, одновременно нажимая на звонок. Тишина. Ну и что мне теперь делать? А если ей совсем плохо? Температура-то у девчонки была явно очень высокая. Снова нажал кнопку дверного звонка. Давай, Таня. Открой мне.
Тихий шорох, щелчок замка и я дёрнул дверь на себя. И сразу поймал, свалившуюся мне прямо в руки девушку. Приехали, блять! Перехватил удобнее, поднял на руки горячее тельце и шагнул в квартиру.
Оглянулся по сторонам и ринулся к разложенному дивану. Сбитые простыни, раскиданные подушки, все говорило о том, что девчонка уже не первый день мечется на нем в горячке. Тяжёлый дух болезни плотно висел в воздухе. Пахло кровью, потом, мочой. На полу у дивана, в луже разлитой воды, валялся опрокинутый стакан и пустой блистер таблеток.
— Таня, давай, приходи в себя… — я положил соседку на диван и легонько похлопал по щекам. Девушка что-то бессвязно пробормотала и застонала. Чёрт, чёрт! Я вытащил телефон из заднего кармана джинсов. — Потерпи, я сейчас скорую вызову.
— Анечка… — соседка очнулась и попыталась сесть, но снова обессиленно упала на подушку. — Дочка…. Дай её мне…
Дочка? И как ответ на её бессвязный шёпот из детской кроватки, стоящей рядом с диваном, послышалось кряхтение и звуки, похожие на мяуканье кошки. Я заглянул вовнутрь. крошечный, явно новорождённый ребёнок дрыгнул ножками и, морща красное от натуги личико, разразился плачем. Твою ж мать!
Осторожно, боясь сломать, вытащил верещащий комочек и детской кроватки и положил рядом с Таней на диван. Обе сразу затихли, а я набрал номер экстренной помощи.
Данные соседки приходилось переспрашивать по два раза, Таня смутно понимала происходящее и, кажется, бредила. Я нервно метался по комнате, на ходу открывая окна, рассматривая бардак, набирая в стакан воду, чтобы напоить девчонку. Почему она совсем одна после родов? Где её муж, близкие родственники? Как она могла очутиться в таком положении? Куда, блять, папаша ребёнка смотрел?
Скорая приехала буквально через пятнадцать минут. Я с облегчением выдохнул, открыв по домофону подъезд. Услышав шум подъехавшего лифта, распахнул дверь в квартиру и замер, не веря своим глазам. Катя???
Глава 8
Ни единого проблеска удивления и узнавания на лице. Прошагала мимо меня, как мимо верстового столба, прямиком в комнату, профессионально определив место, где находится больной.
А я с жадностью рассматривал Катю, отмечая все изменения. Отрезала косу, похудела, повзрослела. Больше не отчаянная, безрассудно смелая девчонка с насмешливой улыбкой и дерзкими бесятами в глазах.
Спокойная, сосредоточенная, серьёзная. Каждое движение выверено, никакой суеты, ни лишнего слова. Выслушав указания врача, осматривающего Таню, ловко распечатала шприц, отломила головку ампулы и набрала препарат. Одним движением загнала иглу в вену.
Я отвечал на вопросы доктора, но особой информации у меня не было, только то, что успел узнать у самой Тани. Девчонка иногда выплывала из своего беспамятства, обводила всех непонимающим, мутным взглядом и шептала запечёнными губами имя дочери.
Малышку я снова переложил в детскую кроватку, и она тихо кряхтела там и мяукала. подругому назвать звуки, которые она издавала, я не мог.