— Люблю тебя, Котёнок. Всё для тебя сделаю. — движения внутри меня всё резче, несдержаннее, но боли нет, только немного саднит и щиплет. — Родная моя.
Про первый раз разное рассказывают. Кто-то жуткое и кровавое, а у кого-то всё гладко прошло, даже с оргазмом. Мой вариант, видимо, первый. Ничего близкого к оргазму и эйфории я не ощущаю. Только какое-то трепетное чувство к Саше и желание отдать ему всё, всю себя, потерпеть боль, зато стать его во всех смыслах.
— Моя. — вторит моим мыслям. Резко дёргается и стонет, замирая. чуть отстраняется, ощущение распирания внутри исчезает. Саша заглядывает мне в лицо, нежно целует искусанные губы. — Моя ты теперь, Катюш. Вся, вся моя. скажи что-нибудь. Тебе ещё больно? Я старался быстрее кончить, не мучить тебя.
Веду кончиками пальцев по склонённому надо мной лицу.
— Я люблю тебя, Саша.
Счастливая улыбка в ответ.
— Как только устроюсь на месте, сразу заберу тебя к себе. — Саша мечтательно прикрывает глаза, гладит влажную от испарины спину, прижимая меня к своей груди. поженимся, Котёнок. Умыкну тебя, как в старину делали. И никакой отец не остановит. И братья не догонят. Девочка моя.
Он обманул. Уехал и через две недели прислал короткое сообщение:
«Катя, не пиши мне больше мне больше и не звони. Ты классная девчонка, и мы отлично провели время, но у меня есть невеста, и в октябре у нс с ней свадьба».
Глава 1
Пять лет спустя. Настоящее время.
— Катюш, может, возьмёшь ещё? — мама с сожалением посмотрела на оставшиеся на столе продукты. — Отец курочку тебе зарубил и картошку из погреба достал. Варенице твоё любимое.
— Курочку возьму. — я обняла огорчённую маму и чмокнула в щеку. — А картошку и банки не потащу. И так полная сумка. Ну куда мне одной столько? Я и дома-то толком бывать не буду. Приёмы в клинике и плюс подработка.
— Ну и зачем тебе так надрываться? — нахмурилась родная и укоризненно покачала головой. — Что, мы тебе с отцом не поможем? Или братья откажут? Вон Нюта обещала к сентябрю курточку Маше купить, крёстные они с Пашкой ей всё же.
Помощь моей семьи была неоценимой. Даже отец, которого я страшно разочаровала, «принеся в подоле» дитя, никогда не отказывал нам с дочкой в поддержке. Сердился, даже не разговаривал со мной почти год, но деньги и продукты всегда пересылал. Через маму и братьев. Те только посмеивались, и каждый раз сдавали его с потрохами. «Отец передал, но просил не говорить, что от него».
После рождения Маши оттаял и начал общаться со мной. Не сразу, правда. Приехал к нам, когда его внучке было уже шесть месяцев, под предлогом, что нужно ему в городе куда-то, вот и зашёл к нам с Машей «водички попить». Заодно и продуктов домашних занёс.
— Да не в курточке, мам, дело. Вы все помогаете, я помню и ценю. Но Маша — моя дочь, я ответственность за неё несу. Не могу же я всё на вас переложить.
— Ой, глупая. — махнула мама рукой. — Сама, сама.
— Мамуль. — потёрлась носом о висок, вдохнула родной, любимый запах. — Спасибо, что Машульку на лето забрали. Это настоящая помощь. А заработаю я сама.
Я впервые оставляла дочь у родителей одну, и так надолго. Переживала, конечно. Немного волновалась. Но знала, что нет более безопасного места для неё и более надежных людей в этом мире.
— Так ей здесь раздолье. Воздух чистый, витамины, всё домашнее, натуральное. И молочко, и сметанка с творогом. Малина скоро поспеет. — воодушевилась мама. — Отец ей пони настоящего купить задумал. Говорит, что пони тоже кони. Где жеребцы, да кобылы его породистые, там и маленькой лошадке место найдётся, а Маше и забава и забота.
Я засмеялась. Отец не изменял себе. Машке точно придётся учиться не только верхом на своей лошадке кататься, но и ухаживать за ней. По мере сил, конечно. В четыре года особо не поработаешь, но пучок сена подать пони можно. И водички маленьким детским ведёрком принести. В форме игры, конечно, никто перетруждать дитя не станет.
Когда я впервые села на лошадь? Сколько себя помнила, столько и верхом. Сначала с отцом и старшими братьями, бравшими меня в седло, лет с шести уже сама, на старенькой каурой кобылке, которую отец отдал на моё попечение. К норовистым жеребцам и красавицам кобылам на отцовском конезаводе подпускать меня стали гораздо позже.
— Приеду — дочь не узнаю. Настоящая амазонка будет. — посмеиваясь, упаковала тушку курицы в дорожную сумку с продуктами, которыми бесконечно снабжали нас с Машей родители.