— Все же, возвращаясь к теме нашего семинара, я не могу согласиться с вашим утверждением, будто экогуманистов на Экспарадизе постигла этакая божья кара за отступление от неких моральных заповедей, непонятно кем предложенных, ваш бог знает когда. Мораль, в том числе и религиозная, есть не более, чем сиюминутное средство приведения к определенному порядку социальной активности.
— Отчасти вы правы, граф Алмо, упоминая об отдельных суесловных экзегезах боговдохновенных заповедей грешным и лукавым человеческим языком. В силу чего множество религиозных, в своей основе, конфессий впадало в ересь антропоцентрического гуманизма. Везде необходим объективный надчеловеческий критерий, где суждение выносится не по намерениям и не по делам, а по конечным результатам.
— Выходит, успешная эволюция превыше всего, ваше преподобие? — не мог не уточнить штаб-сержант Рон Тилбо.
— Но далеко не сумасбродный естественный отбор, позволяющий выживать наиболее приспособленным к данным условиям окружающей среды, — к философским дебатам по проблеме, куда и как исчезли потомки колонистов Экспарадиза, опять подключился лейтенант Хампер, посчитавший нужным дать перевести дух бедному капитану Алмо, чуть не ставшему жертвой миссионерского красноречия субкапеллана Кринта. — Стоит, сержант, не слишком значительно измениться требованиям, предъявляемым биосферой к тому или иному виду, отряду или классу живых существ, как тут же гибнут максимально приспособленные, чьи способности к развитию природа притормозила или они вовсе были утрачены за ненадобностью в процессе эволюции.
— Однако же, глубокоуважаемые коллеги, то, что у человека разумного имеются скрытые возможности и титанический резервный потенциал развития — физически, нравственно, интеллектуально — вовсе не означает, как если бы он мог выжить где угодно и как ему заблагорассудиться без идеальной цели и непреходящих ценностей, — поспешил внести эклезиастическую ясность субкапеллан Кринт.
— Отнюдь, ваше преподобие, еще немного и вы свалитесь в ересь гуманизма, превознося сомнительные достоинства homo sapiens sapiens, прошу не обижаться, — отдышавшись, доктор Алмо попытался взять реванш над оппонентом-идеалистом. — В человеке до сих пор слишком много лишнего, рудиментарного, доставшегося ему по наследству от недоразвитых филогенетических предков в ходе бездумно-механического перебора вариантов стихийной эволюции. Засим, я не утверждаю, дорогой субкапеллан, будто бы природа волшебным, сверхъестественным образом остановилась на самой оптимальной из биологических версий человека разумного в частности и разума в целом.
— Ваш рационализм, дорогой коллега Алмо не может не заставить меня признать вашу неоспоримую правоту в данном конкретном вопросе. Создатель, хочу подчеркнуть, заповедал нам неустанно совершенствоваться нравственно и физически. Но я подразумеваю общий потенциал человека разумного, коему заповедано осознанно стремиться к бесконечному улучшению, дабы как можно более полно соответствовать образу и подобию Создателя всего сущего во Вселенной.
— Получается, субкапеллан Кринт, по-вашему, они сами виноваты, все те же экогуманисты Экспарадиза, — магистр Хампер опять пришел на выручку доктору Алмо. — Примем данное допущение в качестве рабочей гипотезы, хотя я вовсе не уверен, что полторы тысячи лет назад потомки первопоселенцев руководствовались идеологией, знакомой нам по современным источникам. Так вот, этих исчезнувших с лица планеты экогуманистов постигло глобальное наказание, так как в вашей интерпретации они не пожелали или не смогли соответствовать идеальному образу и подобию, предуготованном для них божественным сверхразумом, не так ли?
— Бог-Создатель никогда не наказует отдельные личности, какие бы страшные грехи и смертные преступления ни висели над ними Дамокловым мечом. Каждого в отдельности Всеблагой прощает не на грешной почве, а в духовных вселенских сферах. Но в юдоли материальной и тварной Всевышний воздает народам, социальным группам, этносам по мере коллективных, свальных грехов их: начиная от мифических библейских городов Содома и Гоморры вплоть до сохранившихся лишь в исторической памяти могучих космических государств-наций, империй и галактических гегемоний. Их суверенитет, тщеславные регалии, прочие знаки власти стали археологической пылью, пошли политическим прахом, превратились в межзвездный газ…