Я медленно отставил кружку, словно боясь потерять мысль. Но она не пропадала, по-хозяйски устраиваясь в моей голове.
— Звыняйте, товарищ генерал-лейтенант, — пропыхтел я, быстро одеваясь, — но начхать мне на ваши грозные приказы! Истина, знаете ли, дороже!
Коридор в такую рань был пуст и тих. Тихонечко спустившись на пару этажей ниже, я подкрался к дверям лаборатории, и наклацал код. Сим-сим открылся.
Шагнув на галерею, я осторожно притянул дверь за собой. Запоры лязгнули, и тут же преданно воссияла зеленая лампочка — вход заблокирован. Вот, и ладушки…
— Контрольная проверка! — мой голос заглох в обширной лаборатории, не отозвавшись даже слабеньким эхо.
— Чек-ап!
О, загуляло…
Хватило десяти минут, чтобы ускоритель раскочегарился, всякий звук подавляя зычным гудом. Да, о шуме я и не подумал… Ну, ладно. Может, успею истину отыскать до наезда бдительных стражей…
Пока камера выходила на новый режим, я сбегал и приволок обоих «путешественников во времени» — Пика с Тузиком.
Сначала, конечно, поизгаляемся над косной материей…
Почти упираясь лбом в толстое стекло, я глянул внутрь камеры — за открытой дверцей, на подставке в техотсеке, сложена целая поленница образцов. Сверху — бронзовый слиток. Его и уложим в круг. Хотя… Уж если мы чихали на неоднородность поля, то лучше класть в сторонке.
— Заброс на дистанцию в две с половиной минуты! — бодро объявил я в пустоту, и посмотрел на часы. Без трех семь. Вот, ровно в семь и…
Сердце дало сбой — тускло блеснув бронзой, за белой окружностью возник брусок. Я настолько стремительно склонился, чтобы рассмотреть клеймо, что лбом ударился о стекло. Номер, выбитый на перемещенном образце, полностью совпадал с тем, что рельефно отливал на верхнем слитке!
Манипулятор еще не касался его, а он уже здесь!
— Т-твою ж ма-ать… — хрипло вытолкнул я, и облизал сухие губы.
Время! Время! Еще полминуты — и семь! Время…
«Не будем плодить парадоксы, — барахтались мысли. — Причинность — побоку, да и черт с ней…»
Торопливо клоня джойстики и высунув от усердия язык, я подхватил манипулятором верхний брусок.
«В круг? Нет-нет…»
Механическая рука сдвинула образец, прибывший из будущего, в сторонку, а на освободившееся место поместила его же, но еще не угодившего в прошлое.
«С ума сойти…»
Часы дотикали, и ровно десять секунд спустя брусок исчез. Я выдохнул, ладонью утирая потный лоб.
— Пик, твой выход.
Мышонок привстал на задние лапки, обнюхивая сетчатый «потолок» своего картонного домика. Тузик звонко гавкнул.
— В очередь, псина, в очередь! — я нервно потер руки.
Перемещение мыша я замыслил на семь двенадцать. Дистанция — две минуты. Хронометр бесстрастно перебирал секунды, напрягая так, будто во мне самом скручивалась тугая пружина.
В десять минут восьмого коробочка с Пиком-2 материализовалась в центре камеры.
Я уже не спешил, знал, что всё успею. Мельком глянув на мыша-попаданца, опустил коробушку Пика-1 посередине белой окружности.
Семь двенадцать… Всё. Исчез.
Попал…
Там же, позже
В одиннадцатом часу я уморился, и плюхнулся на диванчик в изнеможении — хоть как-то собрать в кучку крикливые, разлетающиеся мысли.
Получилось всё. Полностью. Без единого сбоя.
Я слушал, как оба Тузика лаяли дуэтом. Хорошо еще, что пес, двоясь, перемещался в клетке, а то подрался бы. С самим собой.
Нет, к нарушению причинности я привык быстро. Подумаешь, причинность… Вон, всякие кварки с глюонами знать не знают, что начало предшествует концу, и ничего. Справляют свой конфайнмент, и шлют макромир ко всем чертям с матерями.
А вот меня угнетала, придавливала, сбивая дыхание, тяжкая лавина предчувствий, гаданий, рваных мыслей. О прошлом и будущем. Отпереть заветный сундучок старушки Пандоры так легко…
Вдруг тональность гула опала в низы, а на пульте замигали зеленые индикаторы, фиксируя заброс.
— Эт-то еще что? — я выпрямился, тревожась и напрягаясь.
Не те слова! Мне стало страшно. За стеклом хронокамеры качнулась тень, напомнив мне Терминатора, расправлявшего бугристое тулово. С рассыпчатым звоном повалились образцы.
— А, ч-черт…
Лязгнула дверца техотсека, и в лабораторию шагнул… я.
Помню, как меня однажды, еще в отрочестве, поразило, до чего ж представления о себе не соответствует тому образу, что запечатлевает любительская кинокамера. Сейчас вышло еще хуже.
Какой-то я… слишком длинный, что ли. Не высокий, а именно длинный, вытянутый. А эта сутулость откуда? Я же распрямляю плечи! И животик проглядывает…
— Что уставился? — криво усмехнулся двойник. Его лицо — или мое?! — передернулось, и он рявкнул: — Вставай, давай! Расселся тут! Я выставил дистанцию на пять минут, минута прошла. Через четыре минуты сюда вломятся… Ладно, потом разберемся! Шпионы, диверсанты, инсургенты… Бронежилет где?! Надел, быстро!
— Что ты на себя орешь? — вытолкнул я, послушно влезая в «броник». Шуточка вышла не слишком, да и губы мои прыгали. Ни возмущения, ни обиды нелепой я не испытывал, да и как обижаться на самого себя?
«Ты же видел Тузика? — юлили мыслишки. — Ну, вот, а это то же самое. Ну, почти…»
Мой аналог невесело засмеялся.
— Можешь называть меня Мишей, — фыркнул он. — Михаил Второй — это как-то… Ч-черт, они уже здесь!
Миша-2 метнулся к окну. Я, выщелкнув и загнав обратно обойму в ПСМ, глянул через его плечо. Во двор въехал «КамАЗ»; из-под брезента, прячущего коробчатые, угловатые формы, выскользнул человек в фуфайке. В руке он сжимал то ли большой черный пистолет, то ли…
— «Узи»! — выдохнул я.
— Вижу, — выцедил двойник и, неожиданно обозлившись, гаркнул: — Ну, и чего ты стоишь?! Бегом на четвертый, пока они не ворвались!
Я молча и с большим удовольствием продемонстрировал ему кукиш. Михаил Второй скривился.
— И чего ждал, спрашивается? — пробормотал он с отвращением. — Был один дурак, стало два!
— У тебя меньше трех минут, — вежливо напомнил я, и осекся.
Хлесткие автоматные очереди донеслись из фойе. Палили от души — огонь «калашей» я узнавал, но его перемежал незнакомый стрекот.
Глухо ударили в дверь — мы оба перевели взгляд с часов на вход. Рвануло, вышибая замок, скручивая металл, и створка с грохотом распахнулась, ударяя в стену и напуская клубы вонючего дыма. Из гари выпрыгнули двое — типичный англосакс и метис, вполне себе белокожий, но скуластый, с раскосыми глазами.
— Чертежи! — гаркнул англосакс, вздергивая блестящий, тупорылый револьвер. — Живо!
Оба Миши ответили одинаково — наши пистолеты выстрелили дуплетом. Правда, лишь один из патронов истратили не зря — полукровке прободало ногу. Тот взвизгнул, паля от бедра. Его сорок пятый калибр дал промах — пуля жалобно звякнула, задевая столбик балюстрады, и миновала мою бренную тушку.
— Сука! — потрясенно выдохнул двойник. — Пульт расхерачил!
Парой выстрелов он развернул косоглазого, и тот скатился по пандусу. А меня будто конь лягнул в грудь.
— Х-ха! — выдохнул я, отлетая и роняя оружие.
«Попал, англосакс херов… — всплыло в мозгу. — Теперь синячище будет…»
С рычанием перекатившись, я подобрал пистолет. Не мой, правда, а «кольт» метиса, да так и шмальнул, лежа на боку. Огнестрел рявкнул, дергаясь в руке. Англосакс пугливо отшатнулся — и пуля из его револьвера, предназначавшаяся Мише-2, влепилась в стену.
Тут я во второй раз оторопел — из техотсека выскользнул Иван Третий, неуловимым движением швыряя нож. Клинок завяз в мускулистой длани англосакса, и револьвер зазвякал по полу. А «Царевич», резко присев, скосил противника мгновенным фуэте. Тот еще рушился, когда из техотсека показались Рустам с Умаром.
И лишь теперь до меня дошло, что вижу не пришельцев из будущего — спецназ попросту воспользовался люком в детекторную.