— Ну - ка, признавайся. Пал уже Павел Валерьевич жертвой твоей стервозной натуры? Ждет, поди, за углом с букетиком и винишком? Все, как всегда?
А вот дальше произошло то, от чего даже Саша, честно говоря, немного обалдела.
Ниночка вдруг резко подскочила к Ведерникову так близко, что в какой-то момент у всех присутствующих возникло ощущение, сейчас она точно вцепится своему в общем-то если не другу, то уж приятелю точно, прямо в наглые очи.
— Не смей никогда говорить о нем в таком пренебрежительном тоне! Понял, ты, чмошник?
— Эй... Ты чего?.. Совсем... Ты чего?
Игорь настолько опешил от внезапной злости своей давней наперсницы по скандалам и склокам, что, будто рыба, выброшенная волной на берег , просто открывал и закрывал рот, периодически выдавая не совсем связные предложения.
— Ты, Игореша, ногтя его не стоишь. Понял? Тебе до него, друг мой , как Арктике до Антарктики. То есть, никогда в жизни не сравняться. А насчет моей натуры... Нет, не пал. Но, поверь, я сделаю все, чтоб это обязательно произошло.
С этими словами Филатова, резко повернулась на сто восемьдесят градусов и, громко цокая каблуками весьма недешевых туфель, промаршировала в сторону выхода.
— Это, ёк-макарек, что вообще было? — отмер , наконец Ведерников, беспомощно оглядываясь на коллег, которые, ровно как и сам Игорь, пребывали в состоянии , мягко говоря, немного шоковом, если не сказать, что в стрессовом. Такой Ниночку Филатову никто никогда отродясь не видал. Посмеяться над очередным лохом, растаявшим от ее улыбочек? Это, да. Потрепать нервы брошенному и бесконечно страдающему кавалеру? Да, на здоровье. Но сейчас, в данный конкретный момент каждый присутствующий понял, Ниночка Филатова весьма крепко и безоговорочно увлеклась новым СБ.
Удивление коллег возросло бы многократно,если бы они видели, с какой скоростью блондинка, едва оказавшись за дверью офиса, рванула в сторону лифта, чтоб притаптывая на месте от нетерпения, спуститься на первый этаж, а затем так же быстро добежать до большой круглой "вертушки", выпускающей сотрудников Конструкторского Бюро на улицу.
Однако, едва Филатова выскочила за пределы офисного здания, она резко остановилась, наблюдая, как человек, которого ей, собственно говоря, жизненно необходимо было перехватить на выходе, скользнул в неожиданно скромный автомобиль, неожиданно отечественного производителя, и практически сразу рванул с места, присоединяясь к бурному потоку машин.
Ниночке лишь оставалось проводить взглядом почти мгновенно умчавшуюся "десятку". А ведь она так хорошо продумала, как столкнётся с Павлом Валерьевичем у выхода, затем, споткнувшись, подвернет ногу, чтоб красиво упасть в заботливо поставленные сильные руки. Отчего - то именно так, будто сцену из любовной мелодрамы, представляла Филатова этот момент. Причиной столь внезапно приключившийся романтической дури было непривычно заходившееся от сладкого, волнительного предвкушения сердце. Подобных чувств блондинка не испытывала со времен своей первой юношеской любви.
Весь день она то и дело мысленно возвращалась к тому, что произошло несколько часов назад.
Едва они оказались в кабинете, СБ молча прошёл в рабочему столу, едва заметно кивнув Ниночке в сторону кресла для посетителей.
— Вы особо не многословны. Любите делать все в тишине?
Ниночка сама не могла объяснить, почему в этот момент ведёт себя столь вызывающе грубо. Однако Павел Валерьевич все так же молча уселся на свое место и теперь, не отрывая взгляда, наблюдал за стоящей напротив девушкой. В этот момент Филатова вдруг почувствовала себя стопроцентной идиоткой. Желание говорить гадости и колкости резко пропало, уступив место непривычной и даже где-то пугающей робости. Она, тихо вздохнув, потому что в груди стало как-то маятно, села в обозначенное СБ кресло. Несколько минут они просто смотрели друг на друга и с каждой секундой Ниночка ощущала, как растёт странное волнение, столь непривычное, что в какой-то момент ей стало страшно от внезапности этих эмоций.
— Ну? Почему не расспрашиваете?
Всё-таки Ниночка не выдержала первой, при том, что мысленно она поклялась себе выиграть этот поединок молчания, и для верности даже впивалась острыми ногтями в ладони, лишь бы удержаться от высказываний.