Грать сопоставила это со своим немецким периода седьмого класса, который она изучала как иностранный: она точно также владела немецким. У нее были кое-какие немецкие книги, и там многое было понятно, но что-то она пропускала. Это говорило о том, что Франческо относительно неплохо понимал итальянский, на уровне грамотного среднего школьника, но вряд ли мог быть переводчиком литературы, каким хотел показаться в ее глазах.
Несмотря на этот факт, Франческо похоже считал ознакомление своей новобрачной с оригинальной культурой своего отца просто вопросом чести. Уже через три месяца после замужества он положил итальянские книги в ящик и не интересовался ими. По окончании медового месяца Николь не разу не видела Франческо за чтением какой-нибудь итальянской книги.
Будучи итальянцем по линии отца у него не было спутниковой антенны, он не смотрел итальянские каналы, он даже не летал в саму Италию. Ни за книгами, ни за чем-либо. Зато почти всегда его можно было увидеть решающим кроссворды из французских газет, или за чтением колонки «Анекдоты» на языке самой жены. Причем, смеяться он любил. Итальянская культура своего отца имела для него самого, именно для него самого, а не чести ради, очень минимальное значение.
Нико́ попыталась использовать его интерес к юмору с условием, если он расскажет ей что-нибудь итальянское. Он назвал две шутки. Согласно первой, это, между прочим, реальный случай, когда американцы высадились на Луну, итальянские журналисты писали: «В этот знаменательный день Армстронг впервые прилунился на планету». Сам итальянский язык так устроен: там есть глаголы «приземлиться», «приводниться», «пригориться», «прилуниться», и для каждой поверхности итальянцы выдумывают свой глагол.
Франческо лучше переводил Николь итальянскую серьезную прозу. Это были какие-то криминальные драмы, напоминавшие Графа Монте-Кристо - некогда любимую книгу самой Николь, когда ей было около пятнадцати лет. Но Рикардо был посредственным переводчиком шуток, за исключением Луны и Армстронга. Когда она попросила вторую шутку, он сказал:
- Я слышал одну вещь. Нико́, что ты будешь делать при форс-мажорной ситуации? - тут было все логично. Наверняка, это что-то про огнетушители, пожары. - Эти металлические клешни могут покусаться, но не принесут тебе большого вреда. Поэтому, постарайся превратиться в трутня, и твоя проблема тот час же разрешиться.
Нико́ совершенно не поняла этот набор слов. Ей с трудом удалось заставить себя засмеяться, но он ничего не заподозрил. Очевидно, речь шла о плохом переводе с итальянского, или вообще о какой-нибудь невоспроизводимости, когда все основано на форме или многозначности слова, которое не носит таких же свойств в другом языке.
Поскольку она была образованной и грамотной, Николь очень хотела обсудить какую-нибудь общую, серьезную тему. Она заметила, что у них почти нет общих интересов, как и тем для обсуждения. Ничего не обсуждают, ни о чем не спорят, почти не бывают на совместных прогулках. Кажется, кроссворды и анекдоты для Франческо едва ли не интереснее самого бизнеса, и даже итальянского языка его отца.
А потом наступит очередной день под контролем, словно в ошейнике на привязи, как будто Грать была его небольшой собачкой, поэтому чувствовала она себя дурой. Телефонные звонки только с уведомлением охранника относительно того, кому она звонила, и еда только с предварительного разрешения, потому что кухня с холодильником закрыта на замок. Николь обычно спускалась в винный погреб, где стояло несколько бочек с вином (Франческо не был хроническим алкоголиком, но вообще выпивал), и пыталась по сотовому набрать чей-нибудь номер, пока охранник ее не видит. Дом не настолько крут, чтобы еще иметь видеонаблюдение, да и зачем оно в винном погребе. Воры вламываются в дома с погреба на веранду?
Частный охранник сторожил дом Франческо. Он заработал столько денег, что, кажется, сам не знал, куда их потратить. К сожалению, ее интеллектуальные дискуссии просто не с кем было поддерживать. Муж вообще не интересовался этой темой, охранник вступал в дискуссии не особо. Николь только и могла, что позвонить маме, которая вообще была большой любительницей всевозможных политических теледебатов, особенно о судьбе Франции в мире. Для этого она и спускалась в винный погреб, который муж держал открытым, и даже не особенно охранял.