Наступил второй день. Николь снова проснулась на коричнево-клетчатом диване в квартире Але́на. Он был двухспальным, хотя Але́н часто раскладывал его с одной стороны. Красное, как и ее платье, одеяло было запутано в ее ногах и оказалась скомканным. Она не вставала минут пять: ее спина болела, это часто бывает после смены привычной постели.
Себя она видела от первого лица. Последнее время, ей снились сновидения, скажем так, с частями мужского тела. Какой-то мужчина стоял облокотившись на стену, он был почти обнаженным, кроме серых шортов. Своей правой рукой он дотрагивался до правой ноги с недвусмысленным намеком: явно собираясь их снять. Лицо мужчины осталось неизвестным, вверх она не посмотрела. Он медленно садился на корточки, словно показывал стриптиз, но для женщин.
Что еще заметила Николь в этом сновидении: кожа его рук и ног была не очень обычной, как будто очень отретушированной и эластичной, словно она смотрит глянцевый журнал. Но ей казалось, что это было на самом деле. При этом она пупке и ногах была некоторая растительность.
Але́н уже собирался уходить, Николь слышала, как он закрыл дверь. Во сне она видела что-то с налетом легкой эротики, но не явно порнографическое или обнаженное. Николь даже сама не поняла, с кем там была. Наверняка подумав, что после такого сна она примет душ, на этот раз в этом не было необходимости.
Через пять минут, поднявшись на ноги, Николь пошла в другую комнату и взяла свою дневную одежду. Сняв платье, одев черные спортивные штаны и серую кофту, она проследовала на кухню. Залив воду и поставив такой же темно-красный чайник, включив его в сеть, она хотела сделать себе свежий горячий чай. Спина у Николь уже перестала ныть, так что она почувствовала себя на более легком подходе. В квартире вообще встречалось много красных вещей, но стены были твердо бежевыми.
Не став терять время даром, она принесла со своей книжной полки большой франко-немецкий словарь и стала пролистывать его на разных страницах, отметив, что и так знает каждое четвертое, если не каждое второе слово. Существовала единственная проблема: большинство ее книг на немецком языке остались в доме Франческо, и она не смогла их вытащить. Второй раз ей появляться не стоит. Но она надеялась купить новых.
Работая в прежнем банке шесть месяцев Николь копила деньги как могла на единственную поездку в Берлин, где планировала зайти в книжный магазин. Однажды, Франческо сделал исключение, и она уже летала туда за немецкими книгами. Но теперь, как только она станет работать в Банке Мораль, это только вопрос времени заработать на очередную поездку в книжный магазин. Да, у нее существовали собственные интересы помимо посещения гинеколога или других врачей.
Помимо большого франко-немецкого словаря у нее был короткий франко-шведский, преуспев в немецком языке она хотела попробовать усовершенствовать его. Но Николь нужен был франко-шведский словарь более толстого размера. Она уже читала шведские сайты, твердо понимая общий смысл, но обязательно находилось какое-нибудь неизвестное слово. Что-то по-шведски она путала с немецким, если слова были похожи, но несли разный смысл.
* * *
Одноклассник дал Николь номер телефона Пьера, какое-то время разрешив пожить на его съемной квартире. Он принципиально не покупает свое жилье: налоги, привязанность к одному месту, техническое обслуживание, но у него всегда есть деньги на то, чтобы заплатить аренду. Пьер сразу же спрашивает, какими иностранными языками владеет Николь. Вполне логично, ведь она думала, что ее работа возможно будет связана с общением с международными клиентами.
Женщина сказала, что владеет немецким, включая экономическую лексику, и шведским на уровне разговора. Это неожиданно совпало с иностранным языком Пьера, который тоже учил немецкий. Он говорит, что готов назначить встречу в одном из китайских ресторанов Парижа, а разговаривать она будет с ним на немецком языке.
- Guten Tag, Pierre! - обратилась к нему Николь по-немецки.
- Herzlich willkommen, Nicole! - ответил он.
Перед Николь предстал он. Полноватый старичок с большой головой, с седыми усами и седой бородой. Кажется, на бороде у него было больше волос, чем на макушке: она была совершенно лысой. У него был выпуклый нос, тонкие губы и черные, черные глаза. Пьер не был толстым, но казался пухловатым.
Он сидел в прозрачных очках с серебряными оправами в виде эллипса, явно отличаясь не лучшим зрением. Говорил тенором со специфическим возрастным характером и небольшим французским акцентом, что Николь прекрасно помнит на примере студентов ее экономического факультета. Он вряд ли был немцем.