Учитывая, что Франческо особенно любил фразу «это вопрос чести», она решила попробовать манипулировать с ним, используя ее.
- Синьор Рикардо, - подчеркнуто официально обратилась она в к Франческо, читающим газету. Французским было бы «мсье».
- Ты прям так ко мне обращается, как будто стала более покорной.
- Для вас большой честью станет обеспечение мне свободного посещения кухни. Не стоит меня ограничивать.
- Да, я могу пересмотреть. Кажется, последние месяцы ты вела себя хорошо, и явно не будешь злоупотреблять едой. Но есть одно условие.
- Какое?
- Ты отчитываешься, что и сколько раз ела. Для меня большая честь быть в курсе диеты жены.
Озвученное требование не казалось таким уж жестоким, так что Николь согласилась.
- Учитывая мое исключительно положительное поведение, неплохо будет, если бы синьор Рикардо разрешил бы мне выезжать на поезде за пределы Диппа.
- Зачем тебе за пределы Диппа?
- Я хотела бы встречаться со своей мамой и сестрой в Париже.
- Но тебе уже не десять лет, Николь. Твоя семья должна быть здесь, а не там. Охранник у меня один, если я отпущу его с тобой, я не могу полностью рассчитывать на сигнализацию.
- Заведи собаку. Овчарка или бульдог была бы неплохим решением для охраны дома, - Николь сказала это без злой иронии, просто предлагая варианты, учитывая другое значение слова «собака».
- Кто будет выгуливать собаку, пока ты с охранником путешествуешь до Парижа?
- Можно найти второго охранника. В погребе полно бочек с вином, они не дешевле.
Франческо положил газету и, нахмурив брови, спросил, ударив по столу:
- Что ты делала в винном погребе, дура?! Ты хочешь голову сломать себе что ли? - он ударил по столу второй раз, еще сильнее, чем до этого. Сердце Николь забилось быстрее. Франческо подошел и ударил ее по лбу. Николь почувствовала тупой удар: крови на лице у нее не было, но как будто голову пронзил тяжелый гаечный ключ с размаха.
Когда они обсуждали французский и итальянский, Николь сказала ему, что во Франции основное животное в ругательствах - собака, а Франческо ответил, что в итальянском такого вообще нет, это неопределенное слово «животное».
- Ты что, животное что ли? - продолжал Франческо явный словесный поток, и сокрушил ее другим ударом туда же, правда не таким сильным.
Затем Николь услышала какие-то слова на итальянском языке, но ей хватило ума понять, чем это могло быть.
- Ты дерьмо, - Николь ответила в стиле его выпадов, но по-французски. - Ты дерьмо! - повторила она еще громче, встала со стула и пыталась хотя бы куда-то убежать. Он схватил ее за кофту и шлепнул по заднице.
- Ответь мне на один вопрос. Ты пила в винном погребе или как? Ты мне здороых детей должна родить!
- Нет, Франческо, я не пила. Я клянусь всем, чем только можно поклясться: мамой, страной, Богом, но я ничего не пила из этих бочек.
Нико́ громко дышала, ее сердце стучало быстро и практически разрывалось, ее артериальное давление явно было высоким, но ничего не поделать. Пытаясь успокоиться только начинала дышать еще громче. Из правого глаза текла слеза, если Николь что-то и говорила, то ее голос был начисто испорчен и напоминал фальцет. Присев, она подняла правую ногу и положила лицо на нее.
- Если погреб для тебя так важен, ты мог бы закрыть его на ключ вместо кухни, - сказала она каким-то ужасно писклявым, испорченным фальцетом.
- Да, я закрою и то, и другое, - говорил Франческо понятным для нее языком, а между реплик изредко вставлял что-то итальянское. - Ты не достойна свободы, все останется по-прежнему!
Громко орал Франческо, не кричал в смысле напряжения связок, но его бас казался особенно громким, даже как-то давил в ее уши.
- C’est con, - из уст Николь вырвался малоизвестный синоним «дурак», слишком специализированный для Парижа. К тому же она сказала это всего лишь громким шепотом.
- Что ты там бубнишь, дерьмо? - судя по его вопросу, он не знал этого редкого синонима.
- Я хочу сказать, что исправлюсь.
- Громче, чтоб я слышал!
- Я обещаю, что исправлюсь, - проговорила Николь медленно, сидя все на тех же коленях, стараясь выделять каждое слово и повысить динамику голоса для «слышимости». Ради иллюзии того, что Франческо не слышит. Он даже никогда не говорил, что ходил к ушному или имел проблемы со слухом.
- Хорошая собака. Я верю.
Франческо перешел на французский. Было похоже на то, что он оскорбил ее тем же словом и тем же выражением, которое от нее услышал, когда она знакомила его с французской бранью. Слово «хороший» по-французски не всегда означает именно «хорошо», а может быть использовано для усиления. Контекст этого слова для Николь как парижанки оставался неизвестным, но теперь ее уже ничего не удивляло.