— Мне очень жаль, сударыня, что я не смог предотвратить случившегося с вами несчастья, — горячо и бессвязно продолжал офицер. — Но я никак не мог знать всех тонкостей туземных нравов, и наше нынешнее положение…
— Не нужно так долго извиняться, Александр Павлович! — чуть резче, чем хотела, оборвала его девушка, принимая предложенную собеседником форму общения. Видимо, тот воспитывался в какой-то уж очень интеллигентной семье и, кажется, действительно очень сильно переживал, обвиняя себя в произошедшем. В глубине души Платина тоже так считала, но в данным момент не собиралась его ни в чём упрекать. Сейчас главное — поскорее выбраться отсюда, а молодой человек что-то не торопиться её выпускать. Поэтому Ия выдохнула и постаралась говорить ещё мягче: — Что случилось — то случилось. Просто отоприте дверь.
— К сожалению, пока не могу, — совершенно неожиданно для неё покачал головой собеседник, поспешно пояснив: — У нас с господином Хаторо есть важное дело к сторожу этой усадьбы, и я прошу вас пока оставаться здесь. Это для того, чтобы вы нам не помешали, сами того не желая.
— Я никому не буду мешать! — с нарастающей тревогой заверила девушка. — Я сразу уйду.
Лицо мичмана в окошечке исчезло, и Платина услышала, как тот передаёт кому-то её просьбу. В ответ раздалось раздражённое неразборчивое бормотание.
— Прошу вас, Ия Николаевна, потерпите ещё немного, — виновато посмотрев на неё, попросил молодой человек, пылко пообещав: — Даю слово офицера, что не оставлю вас здесь.
— Хорошо, — чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы обиды и разочарования, согласилась приёмная дочь бывшего начальника уезда и, с горечью осознавая свою полную зависимость от этих людей, выпалила: — Я надеюсь на вас, Александр Павлович!
— Не имейте сомнения, мадемуазель, — с самым серьёзным, даже торжественным видом заявил молодой человек. — Вы можете на меня рассчитывать.
Кивнув, он исчез, но почти тут же его озабоченная физиономия вновь появилась за металлическими прутьями решётки.
— Прошу прощения, Ия Николаевна, за то, что вновь напоминаю вам о прискорбных событиях, но знаете ли вы, когда вернутся те двое господ, с кем вы прибыли сюда? И настолько опасен их слуга?
— Они отправились в Фумистори за фургоном и вернутся только вечером, — не раздумывая, доложила девушка. — Зенчи очень опасен и верен своему господину. За него убьёт и умрёт. Не смотрите, что простолюдин, кинжалом владеет не хуже любого дворянина. Очень хитёр и коварен. Вам лучше не поворачиваться к нему спиной.
— Благодарю, мадемуазель, — сурово нахмурившись, кивнул соотечественник.
Лицо пропало, в подвале вновь стало светло. Послышалось негромкое бормотание, шорох травы под удалявшимися шагами, и всё стихло. Только комар надоедливо пищал где-то над ухом, да стрекотали кузнечики.
В наступившей тишине узнице вдруг показалось, что разговор ей просто привиделся, и нет никакого мичмана флота Жданова, только что беседовавшего с ней по-русски, а всё это на самом деле лишь галлюцинация, морок, бред воспалённого случившимся несчастьем сознания, сбежавшего от суровой реальности жизни в сладостные фантазии.
Нет, ну в самом деле откуда именно здесь и сейчас взяться её земляку да ещё и офицеру?
Однако память вновь и вновь «прокручивала» их разговор, добавляя всё новые и новые подробности. Платина как наяву видела виноватые пронзительно голубые глаза, слышала звонкий, слегка окающий говор. Всё это казалось слишком реальным для видения. Ну и в конце-то концов, уж если она здесь как-то очутилась, то почему бы не попасть и кому-нибудь ещё?
Ия уже привыкла, что в ожидании время идёт как-то по-особенному медленно, но сейчас оно тянулось совершенно нестерпимо.
Подойдя к двери, девушка прижалась к окошечку в тщетной попытке рассмотреть что-нибудь, кроме заросшего вьюном кирпичного забора, крытого растрескавшейся черепицей, сквозь щели в которой уже кое-где проросла трава.