— Колюще-режущее, — согласно кивнула девушка. — Мечи, сабли, копья и луки со стрелами.
— Правильно, — одобрительно хмыкнул офицер. — Пришлось вспомнить то, чему нас учили на уроках военной истории…
— А вы знаете, как изготовить порох? — встрепенувшись, беззастенчиво прервала его Платина, внезапно ощутив острейший прогрессорский зуд.
— Я же изучал артиллерию, мадемуазель, — вроде бы даже обиделся молодой человек. — Я, конечно же, могу его сделать при наличии соответствующих ингредиентов, но не стану этого делать.
— Почему? — растерялась Ия.
— Когда мы с преподобным Туэно беседовали о моём мире, я рассказал ему о Бородинской баталии, о битвах при Лейпциге и Ватерлоо. Он тогда ужаснулся смертоносности нашего оружия и попросил меня сохранить этот секрет в тайне. Отказать ему я не смог и дал слово.
Понимая, что убедить благородного юношу объяснить хотя бы ей, как изготовить порох, не получится, девушка недовольно проворчала:
— Всё равно рано или поздно они до него сами додумаются.
— Но без меня! — подтверждая её предположение, решительно заявил собеседник. — Я на бесчестье не пойду и слово своё не нарушу.
— Даже не сомневаюсь в этом, — криво усмехнулась Платина, в очередной раз сетуя на скудность своих практических знаний. Вот если бы она сама умела делать порох…
«Ну и что? — спросила себя пришелица из иного мира. — Для нормального оружия к пороху ещё много чего надо: ствол, спусковой механизм, гильзы, капсюли и прочая дребедень. А мне здесь смогут изготовить разве что какой-нибудь фитильный самопал, ну или кремнёвую фузею, которую заряжать замучаешься. Тот же д'Артаньян хоть и назывался мушкетёром, а почти всю книжку только шпагой и махал».
Отбросив бесполезные мечтания, Ия вслушалась в слова Жданова, кажется, даже не обратившего внимания на её минутную задумчивость.
— … Когда я немного оброс и уже не походил на монаха, настоятель сам проводил меня в уезд. Там в канцелярии мне выписали документ, с которым я уже мог не опасаясь ни городских стражников, ни помещичьих гайдуков…
Девушка понятия не имела, что означает это слово, но по смыслу догадалась, что мичман так называет охранников местных землевладельцев, следящих за порядком в сельской местности.
— … добраться до сборного пункта рекрутов в Садафунском военном лагере, — продолжал моряк. — Это верстах в сорока от Фумистори. Добрый настоятель ссудил немного денег на дорогу, поэтому голодать мне не пришлось. Но поведение моё вызывало много вопросов, случались и всякие недоразумения. Пусть я и расспрашивал монахов о нравах и обычаях, но всё же путался порой, делая всё не так, как требуется. Даже драться пришлось по-мужицки «на кулачках». А раз меня арестовали и посадили в тюрьму, где я и просидел два дня. Какой-то мелкий дворянчик посчитал моё поведение предосудительным. Но едва чиновник из канцелярии увидел бумагу с печатью уезда Кванбок и убедился, что срок подорожной не истёк, сразу же отпустил меня, посоветовав поскорее покинуть тот городишко. Да только задержка и стала для меня роковой. Когда я добрался до воинского лагеря, оказалось, что рекрутская команда как раз-таки два дня назад ушла к северной границе, и пешком мне её уже не догнать, а коня понятно никто бы не дал. Оставалось ждать, когда соберётся новая команда, а это не менее восьмидесяти человек. И когда столько наберётся, никто не знает. Срок моей подорожной закончился, и я опять сделался обычным беспаспортным бродягой. Пришлось остаться в лагере. Хорошо ещё, что начальник не приказал меня выгнать взашей. Кормили там преотвратно. Жидкая каша раз в день, да иногда испорченные овощи. Если бы я не сумел сберечь немного денег, совсем бы худо пришлось. Жили в деревянной полуземлянке, спали на топчанах даже без циновок…
«Парню тоже досталось, мне-то хотя бы голодать не пришлось, — мысленно хмыкнула Платина, с жадным интересом слушая историю чужого попадания, и тут же напомнила себе: — Зато другого наелась до сыта, аж из ушей капает!»
— Никогда не слышал, чтобы у нас так обращались с рекрутами, — посетовал молодой человек. — Жили хуже свиней. Но и это приходилось отрабатывать. Рекрутов из крестьян офицеры посылали к окрестным помещикам. Бродяги строили дороги и чистили отхожие места.
— И нельзя было отказаться? — уже зная ответ, спросила Ия.
— Никак, — подтвердил её догадку собеседник. — Ещё в первый день предупредили, что за непослушание будут пороть или выгонят из лагеря, и здесь уже в армию не запишут. А на всю провинцию такой лагерь только один. Слава Богу…