— А почему вы назвали её «Крымской»? — видимо, пропустив её последние слова мимо ушей, удивился молодой человек. — Военные действия шли на Дунае и на Кавказе.
— Про Дунай и Кавказ я ничего помню, — с сожалением покачала головой девушка. — А Крымской у нас её все называют. Не помню когда точно, но, кажется, в 1854 году в Крыму высадились армии французов и англичан с турками…
— И что же, им никто не помешал?! — в сердцах вскричал собеседник. — А как же наш флот? Куда смотрели господа адмиралы?!
Проигнорировав вопрос, Платина возмущённо замахала руками.
— Да подождите вы! До этого наши моряки разбили турок в Анталье… то есть в Сиропе, кажется.
— Может, у Синопа? — с надеждой спросил Жданов.
— Точно! У Синопа! — обрадовалась Платина. — Там весь турецкий флот разбили. Вот после этого, кажется, англичане с французами за них и вписались, то есть вмешались. Вроде там ещё кто-то был, но я не помню.
— Пруссаки? — подсказал мичман. — Австрийцы?
— Не помню, — беспомощно развела руками Ия. — Название такое смешное. Рыбное.
— Может, сардинцы? — предположил офицер.
— Похоже, — согласилась девушка и торопливо заговорила: — В Крыму ещё большая битва была у какой-то речки. То ли Альта, то ли Альфа. Простите, Александр Павлович, не помню. Мне вообще история как-то не очень нравится.
— Ну, хоть кто её выиграл, знаете?! — насупился молодой человек.
— Французы с англичанами! — бодро доложила Платина, вспоминая школьные уроки. — Потом ещё была долгая осада Севастополя…
— Что?! — охнул молодой человек. — Враг захватил Севастополь?!
— Да, — подтвердила Ия, с сочувствием глядя на раскрасневшегося, взвинченного собеседника. Для неё те события позапрошлого века — глубокая старина, кусок текста на странице в учебнике, для него — настоящее и самое близкое будущее. Вновь почувствовав болезненный укол совести, девушка попыталась хоть как-нибудь утешить несчастного парня:
— Не переживайте вы так, Александр Павлович. Севастополь так нашим и остался. Враги только половину его заняли, но потом всё равно ушли.
— Да как вы не понимаете, сударыня!? — Жданов посмотрел на неё чуть ли не с презрением. — Там мои товарищи гибнут, защищая…
— А вы уже погибли! — теряя терпение, резко оборвала его пришелица из иного мира. — До конца исполнив свой долг! Вы же не отсиживались в тылу, а честно воевали. Так в чём вы себя упрекаете? Что мне ещё понимать?! Это вам надо понять, что та жизнь для вас закончена! Всё, game over! Вы попали сюда, и это билет в один конец! Назад нам уже не вернуться! Теперь важно только то, что здесь и сейчас! Поэтому… Поэтому зря не возмущайтесь. А то я вам больше ничего не расскажу. А в двадцатом веке в России такое творилось, что ваша война покажется, уж извините, вознёй в детской песочнице.
— Какая ещё песочница? — кажется, совершенно искренне удивился мичман.
— Ну, — слегка смутилась девушка, подыскивая подходящее объяснение. — Совсем маленькие дети, лет пять или даже меньше, любят играть в песочек. Игрушечные пирожки печь, замки строить. Вот так и ваша Крымская война…
— Так всё же кто в ней победил? — теперь уже офицер не давал ей «соскочить» с темы.
Он смотрел на соотечественницу с такой требовательной надеждой, что Платина даже немного смутилась. Врать Ия не хотела, просто опасаясь запутаться во лжи, поскольку вряд ли этот их разговор на историческую тему будет последним. Однако и сообщать напрямую о проигрыше Российской империи казалось ей слишком жестоким. Внезапно в памяти всплыли слова какого-то патриотического блогера, на чей ролик она случайно наткнулась в Сети, даже не досмотрев до конца, однако же его вступительные слова запомнила, хотя и в самых общих чертах, и теперь «выдала» застывшему в нетерпении собеседнику:
— Ту войну Россия просто не смогла выиграть. Но Крым остался наш, Севастополь тоже. России запретили только военный флот на Чёрном море иметь.
— Так моего Черноморского флота больше нет?! — едва ли не с ужасом вскричал молодой человек.
— Опять вы кричите, Александр Павлович! — поморщилась девушка. — Всё есть! Я же говорила, что после этой вашей войны было ещё много других.
— Простите, Ия Николаевна, — смущённо потупился Жданов. — Не сдержался. Но поймите и вы. Я же там воевал, там остались мои товарищи, моя жизнь.
— И смерть, — не удержавшись, в очередной раз напомнила девушка. — Там вы умерли. Привыкайте жить в этом мире, а тот оставьте воспоминаниям.
— Но я же русский офицер, сударыня, — нахмурился мичман. — И мне совсем не безразлично, что стало с Родиной за все эти годы.