— Но вы же уже знали, что это он помог оклеветать вашего приёмного отца, — напомнил Жданов.
— И что? — в местной манере вопросом на вопрос ответила девушка. — Упрекнуть его в этом и остаться в лесу хладным трупом на поживу зверям? Или, может, разоблачить его козни, воззвать к совести, напомнить о нравственности, чести и добродетели?! Что по-вашему я должна была сделать?
Потупившись, мичман молча бросил в костёр пучок сухих веток. В воздух взвился сноп искр. Одна из них попала на куртку Платины, и та раздражённо смахнула её на землю. Раскрывать душу перед «предком» как-то сразу расхотелось. Однако рассказ требовалось довести до конца, и Ия сумела «уложить» окончание своей истории в несколько предложений.
Случайно увидела Накадзимо в замке Хваро. Волею судьбы наткнулась на тайник в Доме за озером. Также неожиданно встретилась ночью с главарём «чёрных археологов», пообещав отдать ему карту, если тот поможет сбежать от барона и устроиться на новом месте. Накадзимо своё обещание выполнил. Она спокойно жила в городе у озера, пока тот не заявился с её портретом и объявлением о розыске. Пришлось бежать с ним. Добрались до усадьбы Криворотого Фуси, где главарь «чёрных археологов» её избил и изнасиловал, из-за того что она не проявила к нему должного уважения.
— Всё! — выдохнула пришелица из иного мира. — Дальше вы всё знаете. А теперь я хочу спать. Господина Хаторо мы уже вряд ли сегодня дождёмся.
Отвернувшись, она попыталась «попышнее» взбить свою кучу сухих листьев.
— Простите, Ия Николаевна, — негромко произнёс офицер. — Я не хотел вас обидеть.
— Тем не менее у вас это неплохо получилось, — не удержалась от упрёка девушка. — Тоже, небось, считаете, что мне надо было покончить с собой от позора?
— Да как вы можете такое говорить?! — возмущённо вскричал молодой человек. — Это же смертный грех! А уж подталкивать человека к самоубийству — самая настоящая подлость!
Платина даже вздрогнула, настолько громко и резко прозвучал голос соотечественника, тут же заметно «притушив» её «разоблачительский» азарт.
Более того, смутившись, она отвела взгляд от полыхавших обидой и негодованием голубых глаз собеседника.
— Ну… хорошо, если так.
Не вставая на ноги, Жданов тем не менее сумел как-то выпрямиться, надменно вскинув подбородок.
— В приличном обществе за подобное оскорбление следовал бы вызов на дуэль. И я непременно так бы и сделал, будь вы мужчиной!
Никак не ожидавшая подобного отклика на свои слова, Ия окончательно растерялась. Похоже, на сей раз парень не на шутку обиделся. Кажется, она и в самом деле слегка «перегнула палку» с обвинениями.
Мысленно кляня себя за длинный язык и стараясь хоть как-то исправить ситуацию, девушка принялась извиняться. Не зная, как это принято в девятнадцатом веке, она решила воспользоваться обычаями жителей Благословенной империи, творчески их переработав.
Сидя на пятках, она привстала, опираясь на колени, и, безуспешно пытаясь «поймать» блуждающий взгляд флотского мичмана, поклонилась, прижав ладони к груди.
— Прошу прощения за необдуманные слова, господин Жданов. Я погорячилась и наговорила глупостей. Надеюсь на вашу снисходительность и понимание.
— Я принимаю ваши извинения, госпожа Платина, — с умопомрачительной серьёзностью кивнул офицер.
У Ии сильно затекли мышцы и, воспользовавшись моментом, она уселась поудобнее, скрестив ноги «по-турецки».
Молодой человек добавил в огонь хвороста. Какое-то время они молчали. Приёмная дочь бывшего начальника уезда слегка сердилась на соотечественника за полученную выволочку. А тот, видимо, всё ещё переживал обиду за незаслуженное оскорбление.
Треща, горящие сучья выбрасывали в темноту рои оранжевых светлячков. Резкими, противными голосами перекликались ночные птицы. Где-то рядом прошуршали опавшие листья под чьими-то лёгкими шагами.
Осторожно поднявшись, мичман с полминуты вслушивался в сгущающийся мрак. Потом поднял горящую ветку, похоже намереваясь выяснить причину подозрительного шума.
— Может, не стоит его пугать? — робко предложила девушка. — Пусть идёт своей дорогой.
Но офицер уже воздел вверх импровизированный факел.
Вновь послышался шорох, но на сей раз явно удалявшийся.
— Хорошо, что мы много хвороста запасли, — одобрительно проворчал молодой человек, возвращая ветку в костёр. — Дикий зверь к огню не подойдёт. Побоится.